* Это, надо уточнить, относится к Тинкеру, а не к Л.
19 октября, пятница.
Мы думали, что мягкость натуры Кэ торжествует над бюрократией, угрожавшей лишить ее всего очарования. Но нет, офисная работа — это не бассейн, в котором можно провести всю жизнь. Она жалуется на выпадение волос, которые, однако, показались мне гораздо более мягкими и шелковистыми, чем прежде. Она осталась на ночь, а утром спустилась вниз с кожаным чемоданчиком в руках, чтобы успеть на ранний поезд. Я получила письмо от Нессы касательно слуг и поэтому днем отправилась к миссис Хант — в таинственное здание[325] со множеством стеклянных коридоров, ведущих в помещение, отведенное под стирку и глажку голубых и розовых передников, по крайней мере так это выглядело. Свободных горничных не оказалось. Умело подгадав поезда, я добралась до Эолиан-холла[326], где заплатила шиллинг и послушала очень длинный и красивый октет Шуберта[327]. На выходе я увидела седую женщину с растрепанными волосами и без шляпы — Аликс, и мы пошли на чай в «Spikings». У нее есть своего рода независимость и отсутствие переживаний по поводу внешности, которыми я восхищаюсь. Но, пока мы гуляли вверх-вниз по Дувр-стрит, она, казалось, уже была готова сорвать привычную завесу юмора и сплетен и обнажить свое замогильное отчаяние. Бедняжка!
— Куда ты сейчас, Аликс?
— Понятия не имею.
— Звучит мрачно! Разве ты не ждешь с нетерпением завтрашних одиннадцати часов утра?
— Я лишь хочу, чтобы они не наступали, вот и все!
И я оставила ее, бесцельную, одинокую и без шляпы, бродить по Пикадилли.
20 октября, суббота.
К счастью, или, можно сказать, к несчастью для Аликс, она не бродила по Пикадилли всю ночь, иначе огромная бомба, вспахавшая тротуар у «Swan & Edgar», вырыла бы ей могилу[328]. Примерно в 21:30 мы услышали два тихих, отдаленных, но отчетливых удара, затем третий, от которого задрожали стекла, а потом — тишина. Оказывается, прилетал цеппелин: он незримо висел над городом час или два и улетел. Больше мы ничего не знаем.
Выйдя на прогулку, мы столкнулись с гладким и прилизанным, провинциального вида мужчиной, нашим Уолтером [Лэмбом], посланным Небесами для воскрешения этой книги, я думаю. Он привязался на несколько часов: гулял с нами, напросился на чай, а прояви мы чуть больше интереса, который неуклонно ослабевал, остался бы и на ужин. Все разговоры сводились к лорду Кентербери[329], миссис Сакстон-Нобл[330] и Королевской Академии художеств, а каждая история подчеркивала его собственный успех, манеры или материальное процветание. О короле, однако, сплетничали мало. Он предпочитает королеву[331] и сумасшедшую принцессу Викторию, которая врывается в комнату и заявляет, что собирается жить в его доме. Цвет лица у Уолтера как у восковой фигуры, а голова гладкая, словно яйцо. Его литературный вкус и стиль ничуть не изменились, хотя он больше не писатель и вообще не кто иной, как секретарь президента[332], которому Лэмб кажется сыном-нахлебником. К нам Уолтер относится отчасти дружелюбно, отчасти настороженно. Он связал свою судьбу с ортодоксами[333], но не может решиться полностью оставить другую жизнь.
21 октября, воскресенье.
Литтон пришел на обед, а Голди — на ужин, так что мы проговорили 6 или 7 часов подряд. Гуляли вдоль реки и по парку. Литтон в хорошем настроении: он только что закончил писать книгу[334] в 100 тысяч слов, хотя теперь делает вид, что ее не получится опубликовать. Он намеревается покинуть Лондон и «вечно» жить в деревне. Прямо сейчас Саксон и Оливер смотрят дома в Беркшире[335]. Кажется, это хорошо, когда друзья экспериментируют. Бедняга Голди, очевидно, уже староват для таких вещей. Будь я злой, то сказала бы, что он уже достиг стадии законченного болтуна. Его длинная и умело рассказанная история смогла развлечь великосветских гостей за столом, а после ужина говорил Леонард. У пожилых людей не хватает сил для отстраненности. Эта война, кажется, полностью овладела Голди, не оставив ничего другого. На самом деле он выглядел исхудавшим и потрепанным, но был бесконечно добрым, обаятельным и преданным, — каждая унция жизненной силы используется по делу: нет времени экспериментировать, быть может, недостаточно любопытства, но есть в нем предельная доброта и сочувствие, которые у молодых людей обычно граничат с влюбленностью. В «Manchester Guardian[336]» ему предложили поехать[337] в Россию, но он сомневается, что получит паспорт.
325
Агентство по найму прислуги, располагавшееся по адресу Хай-стрит 88 на севере района Вестминстер.
327
Франц Петер Шуберт (1797–1828) — австрийский композитор, один из основоположников романтизма в музыке. ВВ слушала октет фа мажор.
328
Во время налета той ночью немецкие дирижабли не могли найти нужные им цели из-за тумана, а 50-килограммовая бомба, упавшая на универмаг «Swan & Edgar» на Пикадилли, была сброшена наугад.
329
Генри Фредерик Уолпол Мэннерс-Саттон, 5-й виконт Кентербери (1879–1918) в 1914 году унаследовал от своего отца титул и обширные владения в Норфолке.
330
Миссис Сакстон-Нобл, урожденная Селия Брюнель Джеймс (1871–1961), была женой богатого директора оружейных фирм, известной хозяйкой и меценаткой.
331
Мария Текская (1867–1953) — супруга короля Георга V, мать королей Эдуарда VIII и Георга VI, бабушка королевы Елизаветы II.
332
Эдвард Джон Пойнтер (1836–1919) — английский художник, президент Королевской Академии художеств с 1896 года и до самой смерти.
333
Ортодоксия — тип религиозного мышления, придающий центральное значение вере, учению, следованию какой-либо идеологии или мировоззрению.
334
Книга «Выдающиеся викторианцы» была опубликована издательством «Chatto & Windus» 9 мая 1918 года.
335
Саксон Сидни-Тернер и Оливер Стрэйчи, среди прочих друзей, снимали и содержали загородный дом, в котором Литтон, все еще сильно зависящий от матери, мог бы жить и работать в более благоприятных условиях. Беркшир — историческое и церемониальное графство на юге Англии, в долине реки Темзы.
336
Ежедневная леволиберальная газета в Великобритании, основанная в Манчестере в 1882 году. В 1959 году она сменила название на «Guardian» и выходит по сей день.