8 января, пятница.
Сидни Уотерлоу пришел к нам сегодня на обед, «дабы убедиться», как он выразился, «что мы не поссорились из-за всей этой ерунды». В течение первых полутора часов мы ничего другого не обсуждали. Мое первое письмо, сказал он, вызвало у него бессонницу, хотя миссис Уотерлоу, несмотря на беременность, спала крепко. Насколько мы поняли, миссис У. в последнее время ведет себя и пишет очень импульсивно; хорошенько все обдумав, Сидни пришел в ужас от того, насколько неэтичным было их поведение. Он долго размышлял, посвятив целое утро своему ответу, и в итоге последовал совету нескольких друзей, которые, как оказалось, согласны с ним в том, что дымоходы обычно чистят за счет домовладельцев. «Но даже тогда мы обязаны были спросить вашего разрешения, я полностью уступаю в этом вопросе и только в нем», — и т. д. и т. п., все его слова, как обычно, звучали солидно и просто. Его толстое розовое тело всегда кажется мне бескостным и безволосым, как у гигантского ребенка, и разум тоже детский. Но все же есть в нем некоторое очарование. Они с Л. отправились на прогулку. Я пошла к канцлерам[57] узнать, есть ли новости о Хогарте. Сначала мужчина ответил: «Нет». Но как только я сказала ему, что мы можем снять другой дом в Лондоне, он тут же признался, что дважды виделся с миссис Уонтнер, нынешней квартиранткой, и что ей не нравится дом. Это уловка? А если нет, то есть ли какая-то веская причина, по которой он ей не нравится? Похоже, нам придется выбирать между Брунсвик-сквером и Хогартом, если только оба варианта не отпадут. Сидни вернулся к чаю и рассказал, что к ним заезжала Алиса[58] и что он ее пожалел, «как можно пожалеть очень хорошую трость. Она была такой красивой и счастливой со своим большим толстым ребенком. Дом все еще полон нашей мебели — словно дом смерти для меня». Но когда я предположила, что нынешней миссис У. наверняка было неловко, он удивился. «Она совсем не такой человек, — сказал он. — Это совершенно здравомыслящая женщина…». Тем не менее если бы она узнала, что Сидни жалеет трости… Сидни ответил, что Мардж (как он называет жену) значит для него настолько бесконечно больше, что подобных чувств она бы не испытала. Он уехал назад в Эшем. Они хотят продлить аренду еще на 6 месяцев. У него нет работы, но Эшем-хаус столь восхитителен, что Сидни абсолютно счастлив жить там и ничего не делать.
9 января, суббота.
Сегодня в два часа ночи несколько барж, пришвартованных на реке, вышли из-под контроля. Одна из них врезалась в Ричмондский мост и снесла внушительных размеров кусок каменной арки; остальные баржи пошли ко дну или поплыли вниз по течению. Обо всем этом я упоминаю не потому, что мы что-то видели или слышали, а так как заметили повреждения моста, когда днем шли в Кингстон[59]. Внутри камень желтее, чем снаружи, что делает заметней. У нас была очень хорошая прогулка. Пурпурные поля вокруг Кингстона почему-то напомнили мне Сарагосу[60]. В возвышающемся на фоне заката городе, к которому ведет утоптанная тропинка через поле, есть что-то иностранное. Интересно, почему инстинктивно чувствуешь абсурдность комплимента Кингстону, когда говоришь, что он похож на иностранный город. По пути мы встретили длинную вереницу имбецилов[61]. Первым навстречу нам шел очень высокий молодой человек, достаточно странный, чтобы взглянуть на него дважды, но не более; второй шаркал и смотрел в сторону, а потом мы поняли, что каждый в этой длинной цепочке был жалким неумелым шаркающим идиотским существом без выраженного лба или подбородка, с имбецильной ухмылкой или диким подозрительным взглядом. Совершенно ужасное зрелище. Их, конечно, нужно убивать. В Кингстоне мы обнаружили такой же рынок, как в Мальборо[62], и купили ананас за 9 пенсов. Продавец сказал, что все плоды на прилавке уже дозрели, и, поскольку он ожидает новую поставку во вторник, ему приходится продавать их в убыток. Мы выпили плохой чай в очень претенциозном месте. Обратно возвращались на поезде в компании рабочего и двух маленьких мальчиков. Рабочий начал рассказывать нам о скандалах с поставкой мяса в «Lyons[63]» и поведал, что его прикрепили к летному департаменту в Хаунслоу[64]. Он был весьма умен и мог бы стать ЧП или, по крайней мере, журналистом. Читаю «Times», где цитируют слова Уилла Вогана[65] о том, что учителя пренебрегают грамматикой современного языка и слишком много говорят о стилях в литературе, но ничто так не закаляет характер и ум, как грамматика. Как это на него похоже!
57
Агенты по недвижимости Ричмонда, действовавшие от имени владельца Хогарт-хауса, который Вулфы надеялись арендовать.
58
Алиса Изабелла Поллок (1876–1953) — единственная дочь выдающегося юриста сэра Фредерика Поллока, первая жена Сидни Уотерлоу. Они развелись в 1912 году, и Алиса вышла замуж за Орландо Уильямса, клерка Палаты общин.
59
Кингстон-апон-Халл — город и унитарная единица в Англии. Расстояние между Ричмондом и Кингстоном составляет около двух километров.
63
В январе 1915 года компанию «J. Lyons & Co» (британская сеть ресторанов, производитель продуктов питания и гостиничный конгломерат) вызвали в суд за поставку в учебные войска непригодной говядины; 5 марта того же года компанию признали виновной и оштрафовали на максимальную сумму в £50.
65
Уильям Вайамар Воган (1865–1938) — двоюродный брат ВВ по материнской линии, магистр Веллингтонского колледжа, а затем директор школы Рагби. В качестве президента Ассоциации современного языка он выступал на конференции образовательных ассоциаций, и в газете цитировали его речь.