И как на фоне всего этого, на фоне этой тоски – удивительно, радостно, "экзортически" звучал вчера акафист Похвалы: "Радуйся еюже радость воссияет…" Как мало радости этой сияет над миром и как непрерывно мы сами изменяем ей.
Четверг, 8 апреля 1982
Во вторник – неслыханная, для апреля, снежная буря. И все до сих пор занесено, все белое, и стоит сильнейший мороз!..
Вчера утром – телефонный звонок из Чикаго, от Brace Rigdon, который в 1963 году "подбил" меня написать "For the Life of the World". Теперь он высокий чин и в экуменизме, и в американском пресвитерианстве. Пресвитериане сейчас пересматривают – по его словам – свое учение о таинствах, особенно о крещении, и основное пособие их в этом пересмотре – моя "Of Water and the Spirit". Просит приехать в октябре на конференцию, на которой пересмотр этот будет обсуждаться "на высоком уровне". Говорит, что постоянно перечитывает мои книги, что они переменили, определили его богословское сознание и т.д. Такие "утешения" – вот что странно – приходят ко мне, когда сам я, как в эти дни, недели – в унынии. В унынии от слухов, сплетен о моем якобы уходе из семинарии, чуть ли не отъезде в Париж… Я знаю, что все это вздор, но вот – нагоняет уныние, предчувствие какого-то (какого?) надвигающегося краха. Умом я знаю и понимаю, что все это даже хорошо, перст Божий, сбивающий гордыню, привычку "быть важным", если не "единственным", и даже чувствую своего рода "освобождение". Но вот "ветхий Адам" во мне – огорчается и унывает. И тогда Бог "утешает" – смотри, мол, не совсем зря ты жил, вот и пресвитериане…
Мученье, настоящее мученье над "Евхаристией". Как будто ясно мне то, что я хочу сказать, ясен образ . Но как только дело доходит до как – какие-то
сплошные тупики. Может быть, это на уровне – "да никакоже коснется рука скверных…"
Нарастающее столкновение между Англией и Аргентиной. Как в сказке из прошлого: великобританский флот движется по направлению к Фолклендским островам, захваченным Аргентиной. Аргентина "оскорбила честь" Англии, Англия борется за свою честь. Глупо сказать, но я испытываю радость. Когда в последний раз мы слышали о чести !.. А не о торговле и нефти. Словно вместо Фрейда и прочих психопатов читаешь старый, добротный "авантюрный" роман. Все во мне – за Англию… И только боязнь: хватит ли у нее нервов?
Рассказы Л. о России, о Москве, Ленинграде, прогулках, поездках, церквах… И то самое – и у нее, и у меня – чувство. Близость, кровная близость России нам и, одновременно, ужас от нее…
Читаю книгу Н.Струве об Осипе Мандельштаме. Подлинно человек этот – свет во тьме. В "Континенте" (36) рассказ некоего Козловского "Красная площадь". Интересно. Хорошо написано и т.д. Но все время чувство, что это "под кого-то" (даже смутно чувствуешь, под кого, только не знаешь имени), что все это какое-то странное "эпигонство". У новой русской литературы – или это я так, предвзято чувствую – нет темы . И потому все – "а lа"… То же самое я чувствовал, читая "Метрополь", Битова и других.
Пятница, 9 апреля 1982
Конец Поста. Лазарь.
Ища сегодня одну цитату в Евангелии от Иоанна, прочел в прощальной беседе все утешения Христа. Они не увидят Христа и потому "исполнися печали сердца ваши". Но "Я не оставлю вас сиротами, Я приду к вам…" и т.д.1. И как бы мгновенная молния: все в христианстве зависит от любви ко Христу . Смерть – встреча с Ним и потому вся – радость… Но, Боже мой, как мы далеки от такой любви. Любви, которой Он победил смерть, любви, которая в нас побеждает смерть…
Великий понедельник, 12 апреля 1982
Вербное воскресенье – праздник Царства, праздник воцарения. Так ясно, празднуя его, ч го вся Страстная – это явление Царства . Вход Господень в Иерусалим: явление Царя. Тайная Вечеря – явление Царства. Крест – воцарение, победа Царя. Пасха – начало вечной Пасхи, вхождение на небо… "И отверз еси нам райские двери…"
Все труднее, все болезненнее – соприкосновение с людьми в неизбежно "суетном" измерении жизни: решения, разговоры, планы. Все сильнее жажда du temps immobile… Из нашего временного алтаря, с того места, где я стою, когда не служу, видно высокое, высокое, еще по-зимнему обнаженное дерево. И если долго смотреть на него, начинаешь чувствовать его таинственное присутствие, как если бы оно – это присутствие – совершало для меня, для нас что-то важное,