1 "служении мирян" (англ.).
спасение в социализме. Неужели не очевидно, что при первом же реальном соприкосновении с ним его "изблевывает" сама природа человека, что его можно навязывать только силой ? Что самая "падшая" собственность ближе к замыслу Божьему о человеке, чем злостное равенство? Собственность – это то, что дал мне Бог (и чем я обычно очень плохо, себялюбиво и греховно пользуюсь), а "равенство" – это то, что дает мне "правительство", "общество" и т.д. И дает из того, что им не принадлежит . Равенство – от диавола, ибо оно все, сплошь, целиком – от зависти , а это и есть сущность диавола… Что такое "право на равенство"? И никто с такой яростью не борется за чины, титулы, отдельные кабинеты и т.д., как поборники равенства. Неужели и это не видно, не очевидно?
Воскресенье, 9 мая 1982
Два дня в Кентукки, в лесном отеле, на retreat, организованном приходами этой области. Прикосновение, хотя бы краткое, к "глубинной" Америке, к ее "холмам" и "лесам". В ней, или, может быть, мне это кажется, нет того напряжения, чего-то почти истерического, что я всегда ощущаю здесь и от чего устает душа. Физически устал: сплошные лекции и дебаты, но "нервами" – отдохнул.
В Кентукки почти все священники "конверты". И меня лишний раз поражает их "погруженность" во все – для меня – "темные" стороны церковной жизни: интриги и пропаганда карловчан, сплетни об архиереях и т.д. Какой это душный, безрадостный мир – Церковь, сведенная к "церковности" и клерикализму.
Понедельник, 10 мая 1982
Я не успел вернуться из Кентукки, как был погружен в мучительные перипетии "жениховства" В. и Е. Бесконечные телефонные разговоры, визит ее в субботу поздно вечером… Вот уж действительно – "житейское море, воздвигаемое зря"…
А вчера вечером, за ужином у Хопко, рассказ Тома о его богословских спорах с В. Тоже что-то трагически безнадежное, бессмысленное и, главное, злое. Это обличение, этот тон возмущения, непримиримости – и о чем? О том, является ли Дух Святой "ипостазированной" жизнью или же жизнь – это Сын… Пример такого богословия: "Все атрибуты, о которых нет явного свидетельства Писания – к какому Лицу Троицы они относятся, должны быть автоматически отнесены к Отцу…" Богословская гоголевщина.
Но, одновременно со всем этим, – все чаще странное чувство отрешенности, на глубине – свободы от всего этого "напряжения". Словно уже не касается оно меня, словно я уже по ту сторону какого-то гребня, не до конца – участник этих бурь. Еще совсем недавно они были моей жизнью, и я мучительно ощущал их как долг, как ответственность. И вот это бремя как бы тает, превращается в объект скорее – созерцания, но извне, не изнутри… Гордыней было бы сказать по-ходасевичевски: "…и небом невозбранно дышит по-
чти свободная душа". Нет, увы, не небом еще, но уже и не суетой житейской, не муравьиной борьбой, не ее приливами и отливами… Что это – старость? Если да, то я иногда чувствую своего рода прикосновение ее "блаженности".
Гордыня, плоть, леность : триединый источник греха, три основных измерения падшести мира и жизни. И разрушаются они только Божественной любовью, изливаемой в сердца людей: любовь – смирение, любовь – чистота, любовь – делание. "Аще любите Меня…"1.
"Сами себя и друг друга и всю нашу жизнь [Христу Богу предадим]…"
Среда, 12 мая 1982. Преполовение
Вчера опять целый день волнений о Е. Вечером длинный разговор с ней, слава Богу, как будто удачный… В связи с этим думал о пресловутом "pastoral counseling"2 , о котором все болтают, не очень зная, в чем оно, собственно, заключается… И вот я думаю: может быть, лишь в одном – в борьбе за сеет, а не за "разрешение трудностей", за изменение уровня души . Ибо в том-то и все дело, что на том уровне, на котором возникают эти пресловутые "трудности" или даже "трагедии", они как раз и неразрешимы Для того чтобы их разрешить, нужно подняться , и дело "counseling" – помочь в этом "подъеме", а не копаться во всевозможных "миазмах" падшего мира.
Заседание committee on instruction1 . Доклад о новых студентах, разбор их прошений. И всегда от этого – некое уныние. Когда видишь, что интересует студентов или – во всяком случае – значительную часть их в религии вообще и в Православии в частности, то страшно делается за Церковь…
Читал вчера письма Б.К.Зайцева к Бунину, 1943-1944 годы ("Новый журнал"). Как хорошо я помню парижскую атмосферу тех лет. Беспрерывные воздушные тревоги, страх, очереди, слухи и т.д. И то тоже, как легко все это было для нас, молодых, в отличие от "старших" (Зайцева, Бунина…). Январь 43 года – свадьба, 44 год – рождение Ани… Почти совсем не помню голода, хотя помню, какую дрянь мы ели. Помню, как много мы танцевали, веселились и как мало думали о происходящем, в каком пребывали твердокаменном оптимизме – во "все образуется" Стивы Облонского.