Читаю "Человека в железной маске". Уж кто-кто, а я-то понимаю, каково ему приходилось.
Понедельник, 16 марта.
Поплелся в школу. Приплелся, а она закрыта. К ужасу своему вспомнил, что начались каникулы. Домой не хотелось, отправился к Берту Бакстеру. Берт сказал, что приходил чиновник из службы социального обеспечения. Обещал предоставить Сабле новую конуру, но сиделку предоставить не может (Берту то есть, а не Сабле).
В мойке гора грязной посуды за всю неделю. Берт объяснил, что специально копил ее к моему приходу, потому что я хорошо мою. Пока мыл, рассказал Берту о разводе родителей. Берт разводов не признает. Говорит, раз он тридцать пять лет был женат, то почему же остальные не должны страдать? Сказал, что у него четверо детей, и ни один не придет навестить. Ну двое в Австралии, так что понятно, но остальным, по-моему, должно быть стыдно. Берт показал фотографию покойной жены. Сразу видно, что тогда еще не знали пластической хирургии.
Вернулся домой, дома никого. Поставил "Аббу" на полную мощность и слушал, пока глухая соседка не забарабанила в стенку (у нас общая стенка с ее домом).
Четверг, 19 марта.
Мистер Люкас продает дом. Мама говорит, что он хочет за него тридцать тысяч!
На что ему такая куча денег? Мама говорит, что купит другой дом, побольше. Вот дурак-то!
Будь у меня тридцать тысяч, объездил бы весь мир в познавательных целях. Наличных брать бы с собой не стал: читал, что все иностранцы - воры. Вместо наличных зашил бы в брюки на три тысячи дорожных чеков. А перед отъездом я бы:
1. Послал Пандоре три дюжины красивых роз.
2. Нанял за полсотни громилу вздуть Барри Кента.
3. Купил лучший в мире гоночный велик и ездил кругами вокруг дома Найджила.
4. Заказал большой ящик лучших собачьих консервов, чтобы пса хорошо кормили в мое отсутствие.
5. Нанял сиделку Берту Бакстеру.
6. Дал тысячу фунтов родителям (по тысяче каждому), чтобы они не разводились.
Объездив весь свет, я бы вернулся домой высокий, загорелый, полный ироничных наблюдений, а Пандора ревела бы по ночам в подушку от отчаянья, что упустила шанс стать миссис Пандорой Моул. Я незамедлительно получил бы диплом ветеринара, а затем купил бы ферму. Одну комнату превратил бы в кабинет, чтобы иметь тихий уголок, где быть интеллектуалом.
А тратить тридцать тысяч на дом с общей стенкой с соседским - это извините!
Суббота, 21 марта.
Родители едят разные блюда в разное время, поэтому мне приходится есть по шесть раз на дню, чтобы их не обидеть.
Телик перенесли ко мне, потому что они никак не могли решить, кому из них он принадлежит. Никто теперь не мешает смотреть допоздна страсти-мордасти лежа в постели. У меня начинают появляться подозрения насчет маминых чувств к Люкасу. Я нашел его записку маме: "Полина, нельзя же столько тянуть. Ради бога, уезжай со мной. Твой навеки, Бимбо".
Хоть и подписано "Бимбо", но я понял, что записка от Люкаса, потому что она нацарапана на обороте его красного счета за электричество. Надо поставить в известность папу. Спрятал записку под матрац вместе с журналом "Биг энд Баунси".
Воскресенье, 22 марта.
Третье воскресенье великого поста, переход на летнее время в Британии.
Сегодня день рождения бабушки. Ей семьдесят шесть, и по ней это видно. Подарил ей поздравительную открытку и цветок в горшке. Называется "Пятнистая лилия", а по-научному - "Диффенбахия" *. На горшке пластиковый ярлычок с надписью: "Осторожно, яд". Бабушка спросила, кто выбрал цветок. Я ответил, что мама.
А бабушка, оказывается, рада-радешенька, что родители расходятся! Говорит, что всегда подозревала в маме склонность к распутству, и теперь видит, что была права.
Мне стало неприятно, что она так отзывается о маме, и я пошел домой. Соврал бабушке, что меня ждет друг. Но на самом деле у меня больше нет друзей. Наверное, потому, что я - интеллектуал. Все, должно быть, испытывают почтительное смущение, общаясь со мной. Посмотрел в словаре, что такое "распутство". Не очень-то приятное слово!
* Растение из семейства ароидных, его родина - Бразилия
Ядовитые вещества, содержащиеся в стеблях и листьях, оказывают парализующее воздействие на мышцы языка и гортань.Названо по имени немецкого ученого Эрнста Диффенбаха.
Пятница, 27 марта.
Между Пандорой и Найджилом - разрыв. Вся школа только и говорит об этом. Давно не получал таких хороших известий. Читаю "Мадам Бовари", роман какого-то лягушатника.
Суббота, 28 марта.
Только что от меня ушел убитый горем Найджил. Я пытался его утешить, говорил, что девчонок кругом пруд пруди, вагон и маленькая тележка. Но он был так огорчен, что даже не слушал.
Я поделился с ним подозрениями насчет мамы и Люкаса, а он сказал, что у них это уже давным-давно. Все знали, кроме меня и папы!
Завтра - День матери. Никак не решу, покупать маме подарок или нет. У меня осталось всего шестьдесят восемь пенсов.
Воскресенье, 29 марта.
Четвертое воскресенье великого поста. Материнское воскресенье.
Папа дал мне вчера три фунта, сказал: "Купи, сынок, что-нибудь достойное маме, быть может - это в последний раз".
Ну не переться же мне из-за нее в город! Пошел в лавку мистера Черри, купил коробку конфет и открытку с надписью: "Чудной мамочке". Видно, изготовителям открыток все мамы кажутся чудом. В какую открытку ни глянь, везде "чудная" да "чудная". Хотел вычеркнуть "чудной" и вписать "распутной", да не стал. Подписал: "От твоего сына Адриана", и поднес ей сегодня утром. Она говорит: "Ой, что ты, Адриан, ну зачем". И впрямь - зачем?
Вынужден прерваться. Мама решила, что они все должны "поговорить как цивилизованные люди". Мистер Люкас придет к нам. Меня, конечно, участвовать не пригласили! Буду подслушивать под дверью.
Понедельник, 30 марта.
Ужас, что вчера было. Отец и Люкас подрались в палисаднике, и вся улица сбежалась смотреть! Мама пыталась их разнять, но оба только и рычали ей: "Не лезь". Мистер О'Лири хотел помочь папе, он все орал: "Навешай этому поганцу за меня, Джордж!" Миссис О'Лири кричала что-то ужасное в мамин адрес. Судя по ее словам, она следила за мамой еще с рождества. Разговор утратил цивилизованный характер где-то около пяти, когда папа понял, как давно у мамы начался роман с мистером Люкасом. Потом, часов в семь, у них состоялась было еще одна "цивилизованная встреча", но когда мама сообщила, что уезжает с мистером Люкасом в Шеффилд, папе не хватило цивилизации, и он полез в драку. Мистер Люкас пытался улизнуть в кусты, но папа прижал его футбольным приемом у лаврового деревца, и понеслось. В порядке вышла драчка, я сверху из окна видел все как на ладони. Когда миссис О'Лири сказала: "Ребенка вот только жаль", все взглянули наверх и заметили меня, так что я постарался принять вид попечальнее. Полагаю, что пережитое меня травмирует, и последствия травмы не замедлят сказаться в будущем. Пока не сказываются, но кто ж знает, каким боком они мне еще выйдут.