Дневники апокалипсиса (СИ)

====== #21 ======

В этом аду невозможно было что-то разглядеть. Дым, пепел, скачущие тени от огня – все это мешало обзору и я совсем не видела в кого мне стрелять и где их искать. Но только не для Калеба, то и дело слышались  звуки выстрелов и голос нашего Гиганта, который вел счет подстреленным  бандитам.

-Четыре! – и Калеб снова смотрит в прицел. И тут я заметила одного, он стоял у стены, совсем не боясь огня и целился из пистолета в Калеба. Я напряглась :

-Тише, тише, не шевелись, – шептала я сама себе, наводя на урода винтовку. Я видела как он взвел курок, и, опережая его на доли секунды, выстрелила. Промах! Первая пуля попала в стену, а не в голову, как я целились, но заставила его испугаться и выронить пистолет. Он отбежал от стены и перепрыгивая через тела своих подельников помчался куда то в сторону от дома вдоль забора. Я не могла так просто его отпустить, но и попасть в бегущую цель было сложно.

-Ты мой!! – прошептала я, наблюдая за ним в прицел, и выстрелила. Пуля догнала подонка и впилась ему в грудь в тот момент, когда он, добежав до поворота, зачем-то развернулся и показал фак горящему дому.  Так он и упал, с выставленным средним пальцем на вытянутой руке.

Дааа!!!! победоносно закричала я от радости, как в этот момент случилось самое ужасное, самое страшное и шокирующее, что я когда либо видела в своей жизни. Живые мертвецы отошли на второй план, когда из дома начали выбегать горящие дети. Горела их одежда, волосы, кожа плавилась прямо на глазах, многие корчились и падали на землю, катались, пытаясь сбить огонь. Кто-то так и оставался лежать на земле, а кто-то продолжал бежать. “Бах”- раздался выстрел и один ребенок упал. “Бах”- и второй ребенок лежит на земле. Я чуть не завопила от осознания, что это стреляет Калеб. Он что-то говорил сквозь рыдания на неизвестном мне языке и стрелял в горящих детей. Я зажмурилась и заткнула уши руками. Не знаю сколько прошло времени, в голове моей грохотало, я вздрагивала на каждый выстрел, когда резкий толчок снес меня с лестницы, на которой я стояла, и ухватившись за одну из ступенек я повисла вдоль нее. Калеб, как всегда оказался рядом в самый нужный момент, подхватил меня и поставил на пол. Я отпихивала его руки, меня трясло, и обессиленная я опустилась на пол фургона. Калеб развернулся и направился к кабине, где поменялся местами с Аней и теперь сосредоточенно смотрел на ночную дорогу. Умом я понимала, что он был прав, он не убивал, он спасал этих детей от мучительной и страшной смерти, но.... Он расстрелял детей, господи... меня снова затрясло и я заплакала.

Аня дала мне стакан воды и успокаивала как могла. Я продышалась и, наконец, увидела, что в фургоне полно людей. Тот высокий парень был весь перепачкан сажей, мадам Мэделин, доктор, который осматривал меня вчера, и восемь перепуганных мальчишек. А в метре от меня сидел еще один мальчик, он был маленький, лет пяти, явно не подходящий по возрасту под ученика этой школы. Невероятно грязный, в какой-то тряпке, намотанной на бедрах, а спутанные волосы свалялись огромным колтуном. Одной рукой он прижимал к груди тощего щенка, а второй держал не менее грязную клетку с зачуханной морской свинкой. Но в его огромных голубых глазах совсем не было страха, наоборот, он с интересом разглядывал окружающих, улыбался и что-то бормотал себя под нос.

-Кто это? – удивленно спросила я Аню.

-Алекс привел. Его держали в клетке эти отморозки. Не только его, конечно... но в живых был только он.

Как вообше такие люди могли жить на земле, подумала я. Не стали ж они такими в одночасье с наступлением апокалипсиса, вряд ли. Значит они всегда были такими извергами, убийцами, извращенцами... Просто пришло время и все это было вылезло наружу.... Я перевела взгляд с мальчика на высокого парня. Значит его зовут Алекс, на вид ему года 22, скорее всего он просто работал в школе. Я осматривала салон, переходя с одного детского лица на другое, не чувствовуя радости от их спасения, а думала лишь о том, что у нас совершенно нет еды на всех этих людей. Фургон перестало наконец трясти – мы выехали из сада и теперь ехали по ровной трассе. Шок стал постепенно сходить на нет и я уже здраво начала рассуждать, что Калеб был прав и все правильно сделал. Тем детям ничем нельзя было помочь, он лишь облегчил их страдания. Потом я увидела Кэт, сидящую рядом с Джоном, он все еще был без сознания, и над ним хлопотала незнакомая мне полная женщина лет 60.

Я кивнула в ее сторону.

-Это мисс Мэрри, она медсестра и, к сожалению, это все, кто смог спастись. Второй доктор, повара, учителя... Все погибли. Сторожа тоже убили, еще до пожара. Многих ребят застрелили эти уроды, остальные сгорели.

Аня договорила и в воздухе повисло тяжелое молчание. Все спасенные смотрели на нас с ней, словно мы могли решить их проблемы, стоит только захотеть. Мне стало неуютно от их взглядов, я встала и напряженно прошла мимо них и присела рядом с Кэт. Она была бледной, но наконец, в полном сознании и непонимании происходящего. Последнее, что она помнила, это супермаркет, и вот теперь она очнулась в горящем доме, полным детей под крики и выстрелы. Я посмотрела на Джона, он неплохо выглядел, ровно дышал и кроме неглубокой раны на голове я не заметила на нем никаких повреждений.

-Его спасла эта штука, – как будто прочитав мои мысли, сказала мисс Мерри, показав на покареженный бронежилет. У нее был немного старушечий голос, но довольно приятная манера говорить. -Я вколола ему успокоительное, пусть поспит. Рана на голове не опасная, просто мальчик сильно устал, вот организм его и отключил на время.

Я чуть не захохотала при слове мальчик. Да уж... Мальчик. От слов, что с ним все хорошо у меня словно камень с души упал и я завалилась на свою лежанку, бесцеремонно растолкав детей. Они покорно повскакивали и дали мне лечь, а я, закрыв глаза и стараясь отогнать от себя видения с горящими детьми, подумала, что сейчас сама не отказалась бы от какого – нибудь волшебного укола.

Но сон не шел. Я лежала с закрытыми глазами слушая, как тихие и перепуганные дети становятся обычными и  громкими детьми. Сперва шепотом, но потом все громче и громче они обсуждали события этой ночи и постепенно фургон превратился в галдящий школьный автобус. Я поморщилась и открыла глаза. Джон уже лежал с открытыми глазами, уставившись в дно верхней полки. Кэт спала в одном из кресел, очевидно шум ей совершенно не мешал, а Аня стояла у кухонного стола вместе с Алексом. Неожиданно маленький мальчик  сел на мою полку и уставился на меня с широкой улыбкой. В руках он все так же держал щенка и я подумала, уж не сдох ли он, но щенок завилял хвостиком и высунул язык. Между нами мальчик поставил клетку со свинкой, запустил руку в складки своей набедренной повязки, я рассмотрела, что сделана она была из такой же клетчатой рубашки, как и у нашего бородача, и выудил оттуда сморщенный почерневший кусочек яблока и сунул его между прутьев клетки. Полуоблезлая морская свинка схватила яблоко, убежала в другой угол клетки и принялась его грызть.  Надо же, мог бы сам съесть, но нет же, припас для зверушки. Интересно, чем он кормит щенка, но судя по его тощим бокам и торчащим ребрам – ничем. Но мальчик снова засунул руку в складки и вытащил косточку. Мне немного поплохело – косточка очевидно была не куриной, и сунул в пасть щенку. Тот радостно заурчал, вылез из рук мальчика и, пачкая своими грязными лапами мою лежанку, начал ее жадно грызть. Господи, пусть это будет не человеческая кость, пожалуйста, взмолилась про себя я. Мальчик снова запустил руку в складки и вытащил оттуда карамельку. Замусоленную, облепленную волосами и какими-то крошками и протянул ее на своей грязной ладошек мне. Я снова удивленно посмотрела на него и покачала головой, отказываясь, и малыш с радостью засунул ее себе за щеку.