Эх, жаль Джон меня никогда такой не видел и не увидит. Я снова вздохнула, и оглядывая комнату, подошла к столу, взяла в руки одну из бумажек, которыми он был засыпан и остолбенела. Это был портрет – с листка на меня смотрел улыбающийся Джон. Отлично, к слову сказать, нарисованный. Я бросила взгляд на другие – на них везде был Джон. Я судорожно сгребла их со стола, перенесла на кровать и пересмотрела все – он был изображен на всех : в полный рост, портреты, какие-то зарисовки, но всегда и везде это был мой любимый Джон. Черт, я и не знала, что Кэт рисовала. Интересно, он ей позировал или она по памяти...На самом деле я ведь совсем ее не знала и в этот момент мне стало немного стыдно перед ней за свое поведение. Я как-то никогда серьезно не воспринимала ее чувств к Джону... Я вздохнула, в очередной раз, и снова подошла к столу, но ничего интересного там больше не было. В кармане одной из курток я нашла шоколадный зерновой батончик и торжественно, с мыслями, что это моя последняя трапеза, его съела. Потом легла на кровать и стала ждать превращения.
Незаметно для себя я уснула, и проснувшись ночью от холодного воздуха, проникающего сквозь выбитое окно, поежившись, села на кровати. Таак, пока ничего не произошло, я жива, и относительно здорова, тошноты не наблюдалось и прислушавшись к своему внтуреннему “я” тоже никаких изменений не обнаружила. Странно, ну может еще рано... Я легла обратно, укутавшись в теплый плед и не дав себе думать о смерти, провалилась в сон. Утром я все так же не превращалась, и не было даже намека, что это произойдет в ближайшем будущем. Наверное, инкубационный период у всех разный, решила я, помня, что это все таки вирус, а болезни на всех действуют по разному. Я решила не переодеваться, и некоторое время просто сидела на кровати в ожидании не пойми чего. Но вскоре такое бездействие мне надоело, и я развесила по стенам портреты Джона, приклеивая бумагу пластырем – в такой компании умирать намного приятнее. Потом я смотрела в окно на унылый дождик и шатающихся по улице зараженных, выискивала глазами живых, но увы. Так прошел день, но к вечеру никаких этапов обращения замечено не было, и я легла спать. Так прошло три дня, и я перестала ждать, что умру. Я переоделась в нормальную одежду – серые джинсы, футболку и толстенное, на пару размеров больше, чем надо, худи, очень теплое и уютное. Пушистые тапки в виде кроликов стояли на ковре, а я, забравшись с ногами в кресло, уже битый час рассуждала о своей ситуации. Очевидно, что я уже не превращусь, а значит есть два варианта – или от животных нельзя заразиться, или я какая-то до хренища особенная и у меня иммунитет, и первый вариант казался намного правдоподобнее второго. Значит, опасны только люди, или опасен только свой вид, т.е звери от зверей, люди от людей. Возможно, есть и третий вариант, например, вполне вероятно, что вирус мутирует и для заражения теперь надо укусить, нужен непосредственный контакт с кровью, а не просто прикосновение. Ходят же они теперь днем, значит происходят какие-то изменения. Надо это записать, да и вообще записать все, что я знаю и что об этом думаю. А думала я много, например, почему зараженные не разлагаются. Возможно, формально они считаются мертвыми, но на самом деле нет, может это болезнь, ведь скорее всего ее вызывает какой-то вирус. И возможно, этот процесс обратим, и можно как-то выздороветь, и если это так, то... Надо себя беречь, ведь логично предположить, что зараженный с обширными повреждениями, с вывернутыми наружу внутренностями, с обгрызанным лицом и прочими несовместимыми с жизнью повреждениями вряд ли выживет, если найдется лечение. А вот тот, кем не успели полакомиться, или те, у кого раны не шибко серьезные могут после обратного превращения и выжить. Вот только мне ещё не доводилось встречать не сильно покалеченных мертвяков. В основном все они выглядели как после мясорубки. А кстати, почему они не напали на меня в яме, если я не была заражена...
Ой, да понятно почему – я ж с ног до головы была испачканы в этом “дерьме” и воняла не меньше заражённых, вот и попутали они немного, пока не учуяли запах свежей крови. Я усмехнулась и записала свои предположения на обратной стороне одного из портретов Джона, перечитала и подумала, что все это звучит как антинаучный бред. Хотя.. Почему бы и нет, как одна из версий вполне себе сойдет, других все равно у меня нет. Я взглянула в окно, смеркалось и надо уже перебираться в кровать, чтоб успеть до темноты устроиться в своем “гнезде”. Т.к по ночам внезапно стало очень холодно, и одно одеяло не спасало, я соорудила себе некую гору из одеяла, пледа и кучи разных теплых вещей, в которую и зарывалась каждую ночь, не рискую замёрзнуть до мозга костей. Рука все еще болела, и периодически сочилась кровью, но я могла шевелить пальцами и это вселяло надежду, что руку еще можно спасти. Было б кому спасать. Из неприятных сторон моего отшельничества был голод и жажда. Вода закончилась через день, и я хоть и успела немного набрать в раковину, но надолго мне ее не хватило, и сегодня я чуть ли не вылизывала стенки раковины, лишь бы ни одна капля не пропала зря. А вот еды не было совсем и я не раз корила себя за то, что так неосмотрительно сожрала тот батончик в первый же день.
За эти дни я так и не заметила никого живого на улице, даже монстр-Тоби не появлялся, и я пришла к выводу, что в этом районе живых не осталось, и моему монстру нечем питаться, а значит и мне тут делать нечего, очевидно, что никто меня не найдет. Но все снова пошло не по плану и меня вырубила внезапная лихорадка. Точнее, это случилось не внезапно, сама виновата. Сперва я в слабой надежде найти еду снова перерыла всю одежду, полочки, ящики, но так и ничего не нашла. Я даже подняла матрас, где обнаружила, нет не еду, а несколько упаковок с деньгами и два свёртка – с травкой и кокаиом. Я не сильно разбираюсь в наркотиках, но в кино кокс выглядит именно так. Я озадачено сидела над своими находками, деньги теперь ничего не значат, наверное... Но наркотики... Те ребята, я вспомнила, как Рон крикнул им вслед, что наркоты они не найдут, видимо знали куда и зачем шли...Может это вообще их нычка...Сейчас им, конечно, все равно, ну а мне вдруг захотелось попробовать травку. Никогда ничего не употребляла, но в штатах, в медицинских целях травку даже выписывют, а у меня как раз тот самый медицинский случай. Но увы, ничего, что помогло бы мне подкурить косяк в комнате не было. Ой, нанюхаюсь кокса и помру молодой, решила я к вечеру, и расковыряла пакет. Сделала дорожку, свернула купюру и не думая вообще, что за дичь я творю, втянула полоску. А потом... Потом я ничего не помню, лишь жесткая рвота на следующее утро, и высокая температура, которая свалила меня с ног на несколько дней. Я периодически приходила в себя, но тут же отключалась, и когда, наконец, я смогла открыть глаза без очередного обморока, в окно светило солнце, а на улице лаяла собака. Я подумала, что мне это чудится в лихорадочном бреду, но собака продолжала лаять и следом послышался окрик, призывающий ее замолчать. Я, гонимая внезапной надеждой, резко вскочила с кровати, но тут же потеряла сознание. Сколько я еще так провалялась неизвестно, но в следующий раз я очнулась ночью, дрожа всем телом, и рискуя ненароком прикусить себе язык от той барабанной дроби, что отбивали мои зубы. Я стянула с кровати одеяло, укуталась и так и пролежала до утра. Наркотики зло, моя первая трезвая мысль после внезапной болезни, нафиг – нафиг, больше никогда. Я аккуратно поднялась и вскрикнула от боли, рука была словно налита свинцом, я стащила через голову половину худи с подозрительно влажным рукавом и ужаснулась – рана почернела, из нее ручьем тек гной, рука обрела пугающий серый цвет, и я не могла пошевелить ни одним пальцем и боль, пронзающая конечность при каждом движении. Я не сдержалась и заплакала, а через минуту меня уже сотрясала самая натуральная истерика. Я рыдала так, что казалось вот-вот задохнусь от удущающих всхлипов и потока слез, заливающих нос и рот, и не сразу услышала, а когда услышала, то не сообразила, что слышу уже знакомый мне собачий лай. Я замерла на полувсхлипе, прислушаваясь. Черт, действительно собака!!! Пошатываясь, я поднялась и облакотилась лбом о решетку в надежде разглядеть, что происходит на улице. Сперва ничего не было видно, но потом я заметила рыжее пятно, бегущее по улице, от разбитой витрины магазина к машине. Я следила за собакой, как краем глаза заметила еще шевеление и из витрины вылез человек, окрикнул пса и тот подбежал к нему, виляя хвостом и повизгивая. Черт, они ж всех мертвяков сейчас этим лаем соберут, нервно подумала я, и мужчина, очевидно решивший так же, потрепал собаку по холке и зажал рукой ей пасть, собака успокоилась и села, тарабаня хвостом по дороге. Надо их позвать, и закричала быстрее, чем взвесила это решение, а не грозит ли мне опасность от этого человека, особенно в нынешнем моем плачевном состоянии. Крик получился слабый, скорее сиплый шепот, и мужчина с собакой никак не среагировали, и я ударила кулаком по решетке. Получился довольно громкой звук, но когда человек, наконец, повернул голову в мою сторону, а собака вскочила в боевую стойку, я испугалась и занырнула под подоконник. Не знаю, увидели ли они меня, но... В голове шумело, я туго соображала и не могла собрать свой мозг в кучу. Черт, я облакотилась спиной о стенку, вытянула ноги и уткнулась затылком в край подоконника. Что же мне делать....