В Лондоне он вышел на Фрэнка Смоллета и сделал удачный ход. Он представился американским писателем, работающим над книгой о британской прессе. Он читал статьи Смоллета, дал им высокую оценку и мечтал побеседовать с ним о нравах Флит-стрит. Не будет ли господин Смоллет так любезен, чтобы принять приглашение на ленч?
Ленч растянулся на несколько часов. Когда закончили вторую бутылку, Смоллет был уже готов, и Саша решил пойти в наступление. Он вскользь упомянул историю Татаны Шумара и Берии, и Смоллет немедленно прореагировал:
– Ничего девчушка! Трахнули в двенадцать лет. Как тебе? Ну прямо набоковская Лолита!
Саша поболтал для отвода глаз о молоденьких девочках, потом поинтересовался, как Смоллет узнал историю Татаны.
Тот пьяно пробормотал:
– Тс-с-с! Обещал помалкивать об этом, с нее тоже взяли обещание молчать. Она исчезла, куда – не знаю!
Саша не настаивал, только подливал Смоллету вина. Вскоре тот сам разговорился. Беспорядочно поведал о вечере Фланагана, о стычке между ним и Ласло, упомянул Тома Мэлори.
– Мэлори? – заинтересовался Саша.
– Ну да, Том. Пишет романы. Может, знаешь? Давай еще закажем бутылку, а?
– А этот Мэлори, какое он имеет отношение к Татане? – И Саша снова подлил вина в бокал Смоллету.
– Он мне позвонил и познакомил меня с нею. Совершенно неожиданно. И мой главный, знаешь, сколько ей заплатил? Пятьсот фунтов. За простой рассказ. Хотя, возможно, это действительно имело место. Да и в книге об этом написано. Ты ведь читал?
– Нет, еще не читал, – лгал Саша.
– Горячий материал. Не удивлюсь, если полетит половина Кремля! – хихикнул Смоллет.
– А Мэлори в Лондоне живет?
– Нет. У него работа в Германии. На каком-то радио, в Мюнхене, кажется. – И вдруг Смоллет спохватился: – А зачем тебе знать? Уж не на ЦРУ ли работаешь? И вообще, ты писатель?
– Да. Я пишу книги, – сказал Саша, улыбаясь.
– Собираешься писать, как вышла книга о Берии? Книгу о книге? Неплохая будет история. А почему ты не пьешь?
– Да ты что, я пью – Саша отпил вина.
– Хочешь, скажу тебе, что я на самом деле думаю? – Смоллет понизил голос. – Думаю, Мэлори был в Будапеште, чтобы встретиться с одним венгром, который передал ему дневники Берии. А при чем тут девочка – не пойму. Кажется, Мэлори ее знает по Кембриджу.
– А что это за венгр?
– Пожилой, худой. Имя дурацкое – Ласло – кажется, псевдоним.
Саша больше не задавал вопросов. Смоллет был совсем пьян. Спотыкаясь, пошел звонить девушке. Саша проскользнул в туалет и быстро записал в книжку только что полученную информацию.
За два дня до того, как Саша прибыл в Лондон, Макс Фром посетил Мюнхен. Лучший оперативник ЦРУ оказался в Мюнхене по делу, связанному с публикацией дневников Берии. Поиски привели его к директору радио «Свободная Европа».
Дон Морган выслушал вопрос Макса Форма, подумал с минуту и сказал:
– Скорее всего, вам нужен Борис Дробнов. Уехал из Союза в 1961 году, жил в Штатах. Его отец был известным ученым во времена Сталина, и Борису здесь поначалу пришлось несладко – никто не верил, что он приехал на Запад по собственному желанию. Многие были рады, когда он ушел с радио пять месяцев тому назад. Он был хорошим исследователем, с работой вполне справлялся, но неприятен в общении – никаких манер, никакого такта.
Фром внимательно слушал, потом сказал:
– Я справлялся в архивах: оказывается, он там много работал – как раз незадолго до увольнения. Изучал историю советского режима с конца войны до 1953 года – как раз тот период, который освещается в книге. Дело серьезное. Госдепартамент хочет докопаться до истины.
Морган ответил:
– Если издатели не предъявят иск за подделку – а они скорее не сделают этого, так как книга оказалась доходной – я не вижу, что вы в этом случае сможете сделать?
– Моя задача – установить, что это на самом деле подделка, – сказал Фром, – и отыскать авторов, а что делать дальше – пусть решают в госдепартаменте. А каковы взгляды Дробнова? Наверное, он антикоммунист?
Морган пожал плечами:
– Не более, чем кто-нибудь другой. Он заочно осужден па десять лет тюрьмы за отъезд из Союза.
– Он знает грузинский?
– Трудно сказать, он никогда об этом не говорил.
– Он когда-нибудь принадлежал к какой-нибудь подпольной группе?
– Наверное, нет. Мы за этим строго следим. Мы стараемся придерживаться политического нейтралитета, мистер Фром. И избегаем явной пропаганды, – Морган дежурно улыбнулся.
– Я наводил справки в Украинской социалистической партии и в других местах, – сказал Фром. – Все категорически отрицают причастность к книге. Хотя многие считают, что это подлинник.
Морган вздохнул:
– В том-то и дело. Я тоже ломал голову над тем, подлинник ли это. Мы, конечно, упомянули об этих дневниках в наших передачах, но не выразили четкого мнения.
– У нас проблемы посложнее, – вздохнул Фром. – А какой паспорт у Дробнова?
– Временный немецкий, хотя он прожил на Западе уже десять лет. Никак не хочет терять советское гражданство. Славянская сентиментальность!
– Тем хуже для него! Ему приходится возиться с визами при переезде из страны в страну. У вас есть его фотография?
– Да, в личном деле.
– Дайте мне, пожалуйста, одну-две копии. А как он выглядит?
– Очень массивный, невысокий. Мясистое лицо, начал лысеть.
Фром заметил:
– Это сходится с описанием, которое мы получили у издателей в Нью-Йорке. – Он встал. – Ну пока все, мистер Морган. Остались только копии с фотографии.
– Я сейчас же распоряжусь об этом, – Морган приятно улыбнулся, открывая перед гостем дверь.
Макс Фром оставил себе одну фотографию, а остальные отправил в Лэнгли, Вирджиния. Позвонил агентам в Лондоне, Париже. Женеве, Риме, Вене, Стокгольме и дал задание проследить передвижение временного немецкого паспорта Дробнова Бориса за последние пять месяцев.
К шести вечера он получил ответы, в пяти случаях сообщалось, что Дробнов получал визы в Италию, Англию, Францию, Австрию и Швейцарию. Фром распорядился уточнить подробности его пребывания в этих странах через местную полицию.
Фром продолжил расспросы на радио и установил, что Дробнов в последнее время был близок с английским писателем Томом Мэлори, уволившимся с радио одновременно с Дробновым. Он вновь связался с агентами и дал указания установить, сопровождал ли Дробнова в поездках Томас Мэлори. Агент в Вене вскоре сообщил подробности вечера Фланагана в Будапеште.
Фрому многое стало ясно. Дробнов и Мэлори написали эту книгу вдвоем. Нашли подходящую бумагу, машинку с грузинским шрифтом и организовали перевод книги на менгрельский. А венгра использовали как автоpa письменного свидетельства, которое теперь находится в банке в Нью-Йорке. Фром признавался себе, что план был гениально прост. Ему оставалось только радоваться тому, что наказание преступников не входило в круг его обязанностей.
На следующий день он уже располагал информацией, полностью подтверждающей его предположения. Более того, ему удалось обнаружить переводчика. В одном из отчетов говорилось, что Дробнов и Мэлори заезжали ненадолго в Кембридж; они же во Франции останавливались в отеле вместе с гражданкой Израиля Татаной Бернштейн, уроженкой Грузии. Бернштейн оказалась именно той женщиной, которая дала британской газете сенсационное интервью об ее изнасиловании Берией.
Агенты предоставили массу других сведений о троице, в том числе и адрес отеля во Франции в Вердене, где они останавливались шесть дней тому назад.
Прямых доказательств преступления не было, но и не было сомнений в том, что оно имело место. Фром отправил соответствующий доклад в Лэнгли и ждал дальнейших указаний.
На следующее утро он выехал во Францию.
Это был маленький городишко, расположенный у реки. Через реку был перекинут узкий мост. Неподалеку от моста находилось кафе, где рабочие закусывали по дороге на виноградники, а пенсионеры играли в домино.