— Сыт я, — все еще несколько нервно ответил Алекс, но руки не отнял. — Так что, расскажешь?
— Конечно, — согласилась Катерина. — Может тебе сразу стоит подготовиться ко сну? — поцеловав мужнину ладонь, предложила она.
— И потом слушать твой рассказ со всеми удобствами? Заманчиво, ох как заманчиво, — потянулся всем телом герцог и довольно прищурился, заметив горячий взгляд изумрудных глаз.
— Нет, он не дятел, — глядя вслед любимому, шепнула Катя. — Он котяра, хищный, холеный и, чего уж греха таить, любимый.
Она тяжело вздохнула и пригорюнилась, а потом, вспомнив о сюрпризе, который хотела приготовить Алексу, вскочила и захлопотала. Очень скоро на сервировочном столике, красовался изрядных размеров торт с вишней, а на спиртовке готовился горячий шоколад, покрывало с кровати было убрано, а освещение притушено.
— Ну вроде ничего не забыла, — удовлетворенно оглядев дело рук своих, Катя приготовилась рассказать о том, что народу в кондитерской оказалось на удивление много. Что героический нэр Касиди успел сделать предложение Лидии, которая теперь хвастается всем совершенно неприличным бриллиантом и при этом сияет как ясно солнышко. Что лэра Маргарет совсем не обиделась на то, что ей не рассказали о свадьбе сразу же и даже приготовила какой-то подарок. Что дядюшка похоже всерьез увлекся Гертрудой, и для этого не понадобилось никаких уловок со стороны. Что нечаянно вырощенные в кофейне глицинии оказались необыкновенными. Совсем неядовитые, они наоборот избавляют от мигрени. Что нэра Барнеби напросилась на прием, и отказать ей не было никакой возможности. Но зато у Натали оказалась аллергия на шоколад, и это одно из проявлений высшей справедливости, потому что бог шельму метит!
Задумавшись, Катя не сразу заметила возвращение его свежевымытой светлости.
— Это все мне, котенок? — облизнулся он.
— Тебе, — обнимая Алекса, согласилась Катерина и шепнула, — мой любимый сладкоежка.
— Пора вставать, лэри миленькая, — в тишине спальни прозвучал мягкий голос Лиззи.
До чего же Катя не любила эти слова, просто терпеть не могла. Ранние побудки, что в той, что в этой жизни были для нее настоящей мукой. И так было всегда, но не сегодня! Помня о мероприятии по воспитанию герцогского камердинера, Катерина вполглаза наблюдала за перемещениями камеристки. Вот Лиззи разожгла камин, раздвинула шторы, пропуская в комнату серое осеннее утро, загремела чашками…
Звуки были привычными и по-утреннему громкими, запахи более насыщенными. Катя потянула носом, вдыхая дразнящий кофейный аромат. 'Эх, скоро придется отказаться от кофе, да собственно уже пора,' — сокрушенно подумала она и уселась в подушках.
— Вот, извольте, лэри миленькая, — робея, шептала Лиззи, стараясь не разбудить герцога.
Она устроила на катиных коленях поднос, груженый завтраком и замерла волнуясь. Блондинка задорно подмигнула ей, покосилась на его сонную светлость и дала знак, снимать серебряную крышку с тарелки. К волшебному кофейному аромату добавился насыщенный дух прекрасно приготовленной курочки под шоколадным соусом. Герцог смешно пошевелил носом, но глаз не открыл. Катерина проказливо улыбнулась и кивнула, глядя на верную горничную. Та понятливо сняла крышку с еще одной тарелки. Аромат свежих пышных лепешек не подвел. Алекс открыл глаза и потянулся.
— Доброе утро, — поприветствовала мужа Катерина и приступила к завтраку.
— Доброе, — согласился он, улыбаясь. — Чего там у нас? — заглянул в катину тарелку и облизнулся. — Курочка, ммм… Красота! Ну, чего стоишь? — он посмотрел на Лиззи. — Подавай!
— Так… — замялась камеристка. — Я… Нету… — совсем растерялась она.
— Что?! — нахмурился голодный герцог.
— Не велено, — ответственная Лиззи забыла про все договоренности и чуть не плакала. — Никак нельзя.
— Ничего не понимаю, — останавливая жену, которая решила поделиться завтраком, признался Алекс. — Кем не велено?
— Так камердинером вашим… Только он может ухаживать за вашей светлостью… А я девка непонятная и муж мой…
— Патрик, мать твою! — голодным зверем рыкнул лэрд Рокк. — Дай халат, — зыркнул он на Лиззи, быстро оделся и вышел.
Скоро из соседней комнаты долетели звуки, свидетельствующие о том, что герцог гневается. Бедная камеристка побелела как полотно.
— Иди к себе, Лиззи, — не прерывая завтрака, распорядилась Катя. — Я тебя позову попозже. Да не дрожи ты так, — ей пришлось чуть повысить голос. — Все идет по плану.
— А меня вы в них посвятить не хотите? — неожиданно раздался голос Алекса, который заглянул в спальню жены, стоя на пороге своей комнаты. Мужчина придерживал рукой дверь соединяющую покои герцога и герцогини.