Я мельком взглянула на море: Ник без нас совершенно не скучал, беспощадно молотя кулаками визжащего «человека-акулу». Из-за камней величественно выплыла злополучная белоснежная яхта. На ней стояли трое подростков: темноволосый мальчуган и две белобрысых девчонки. По крайней мере, так я думала сначала, пока одна из подруг не заорала надменным мальчишечьим голосом:
– Эй, Ники, твоя подружка совсем заскучала на берегу! Смотри, она привела другого!
Я прищурилась: кричал высокий парнишка с благородно-бледным лицом и длинными, почти по плечи, светлыми волосами, прилежно зачесанными назад. Он единственный выделялся своей белой, под цвет лодке, рубашкой. Все его спутники были одеты хоть «по моде и погоде», но не так стильно. Рядом с ним стояла, очевидно, его сестра-близнец, чья кожа была гораздо темнее от загара, а волосы несколько короче, чем у брата. У руля, словно верный швейцар у ворот, сидел плотный неповоротливый мальчишка. Казалось, он был на пару лет старше остальных. Самый высокий и плечистый и в то же время такой скучный и неприметный, что я даже не запомнила его лица. Все трое громко ржали, вероятно, они репетировали этот «розыгрыш» уже несколько месяцев.
– Быстро ешь свои штаны! – после каждого слова Ник отвешивал аквалангисту внушительный подзатыльник, в воздух поднимались фонтаны брызг, по воде кругами пошла белая пена, – сейчас я переверну ваше корыто!
– Нет! Колтин! Тьфу! Отстань! – звонким голосом кричала жертва, пытаясь безуспешно унести ласты, – отвали! Лекс, помоги мне! Ай!
Но вместо помощи с лодки доносился громкий смех, теперь уже над своим сообщником, вот-вот готовым пойти ко дну вместе с гигантским плавником и гнустными задумками в голове.
– Эй, рыжая, – рявкнул зверек со свернутым носом, окатив меня песком, – поверни сюда свою моську!
Великан, который, по всем признакам, был нашей сегодняшним саблезубым тигром, громко рассмеялся. Его «карманный зверек» лихорадочно рылся в песке, щедро попадая в присутствующих. Тимка неоднократно пытался поймать его облезлый вытертый хвост.
– Не старайся, Углонос! – ответил Роки, – трин-амулет у моего хозяина! Ты опоздал!
– Что? Амулет у человеческого детеныша? Хромой хрюнопень! – рявкнул Углонос, в косой пасти он сжимал сухую лягушачью лапку, – тьфу! Ты жалкий белохвостый предатель! Ты служишь убогонькому человечишке! Если остальные про нас узнают, то…
– Они нас никогда не увидят, потому что не верят! – перебил его Роки, от удовольствия виляя хвостом, а я, пользуясь моментом, потихоньку подползала к Никиткиному луку, – глупый блохастый Крючконос! Я бы свернул тебе моську, но вижу кто-то меня опередил. Могу переделать тебя в Вырвихвоста или Свернишея. Хочешь? Тебя до сих пор купают от блох в гоблинской моче? Ха-ха!
– Замолчи! – рявкнул кривоносый зверек, прыгая на огромное плечо хозяина, – почему эта рыжая дылда нас видит и слышит? Ее нужно сожрать, пока она не сболтнула лишнего!
– Брось, люди не верят своим детенышам! Тем более, если они рассказывают про таких говорящих крыс, как ты!
– Эта никому не расскажет, мы позаботимся! – ответил Углонос, затем его колючие зеленые глаза уставились в мою сторону, – мы забираем мелкого. Гоблины дорого платят за человеческих детенышей. Не хнычь, рыжая, тебе все равно никто не поверит!
– И не подумаю, – ответила я, стараясь держать лук как можно уверенней, целясь то в зеленого великана, то в его питомца, – я стреляю из лука с трех лет!
В этот момент где-то в море Ник громко и подробно всех проинформировал, кому, куда и как он собирается засунуть пластиковый треугольный плавник, а заодно и ласты. Русалки одобряюще захлопали в ладоши, звонко смеясь. Аквалангист пищал что-то о своем отце и подаче заявления в суд.
– Бери мелкого, и уносим лапы! – скомандовал Углонос, нацепляя на шею сухую лягушачью лапку, – пока ее хахаль не приплыл!
Орк направился к Тимке, тот отчаянно заскулил, его рот был полон конфет. Я выстрелила, целясь в большой зеленый нос великана. Но стрела почему-то попала в его плечо, оставив лишь легкую царапину. Он громко взвыл, размахивая руками.
– Простите, я не хотела! То есть отстаньте от нас!
Но на орка ничего не действовало, он оттолкнул меня в сторону, схватив Тимку обеими руками. И тут произошло нечто странное: ребенок закашлялся, выпустив изо рта впечатляющие клубы огня. Такая «изжога» могла быть только после Никиткиных конфет. Затрещала паленая тигровая шкура, великан дико взвыл и принялся кататься по песку, пару раз треснувшись зеленым затылком о наш велосипед.
– Быстрее, тупоголовый! Хватай мальчишку! – верещал его зверек, поджав хвост, – хватай меня и бежим! Тьфу! Рыжая ведьма!