Повернувшись к океану лицом, я раскинула руки в воздухе, а капли от волн, разбивающихся о берег, попали на мое платье, слегка вымочив его, а также они были на лице, ногах, руках, но это не имело никакого значения. Вода была слегка солоноватой на вкус. Я читала, что она должна быть солёной, но я никогда не ощущала этого. В этой воде, в этих бушующих волнах было то, чего никогда не было у меня - легкости и свободы. Она вольна поступать так, как ей заблагорассудится, и никто не смел загонять её в рамки общественности, никто не смел протестовать. Протест есть в самой воде, но она не стесняется его выплескивать наружу. Она не боится быть собой. Протест есть и во мне, наверное, он есть у всех, но у подростков он обострен куда сильнее, чем у взрослых. В нашем возрасте мы еще мечтаем, что все изменится к лучшему, что мы добьемся той самой жизни. Я знаю, что живу не так, как хочется мне, а как общество регламентирует мне жить. Я ненавижу себя за это, за то, что подчиняюсь рамкам, думаю о том, что подумают обо мне другие? Какая разница, что они подумают обо мне, если я о них вообще не задумываюсь? Мне свойственно теряться в людях, совершать ошибки, но я по-прежнему отчаянно борюсь. Но, к сожалению, в моей жизни никогда не будет столько легкости и свободы, сколько её есть в этом океане и в этом дне. Я не вела счет времени, но, кажется, Том вернулся довольно быстро. В одной руке он нес корзинку, а другой плотно прижимал к груди плед.
- Как ты тут? - он улыбнулся своей добродушной улыбкой, а у меня внутри все сжалось. Неужели я совершила такую ошибку и уже начала влюбляться в него?
- Хорошо вроде, тебе помочь? - я рассеянно смотрела то на него, то сквозь него. Сложно было сфокусировать свой взгляд на чем-то одном.
- Да, будь добра, расстели плед, - сказал он, кинув в меня плед. Он пролетел некоторое расстояние и больно ударился о моё лицо. Чёртовы заторможенные рефлексы, в пекло! Это разозлило меня, я бросила плед на землю и подлетела к своему знакомому.
- Эй, не очень- то приятно получать пледом по лицу!
- Да, ладно, тебе и не такое в жизни бывает, - Том взял с песка небольшой камешек и нацелено бросил его мне в ногу. Тот больно ударился о мою голень, из моего рта разнеся жалостливый стон. Тогда необузданная ярость вскипела во мне, я бросилась на мужчину. Он едва ли успел поставить корзину на песок, как уже в следующую секунду его валит неуклюжая бестия. Песок, кажется, повсюду. В наших волосах, ртах, трусах. Мы крутимся на песке, поочередно пытаясь побороть один другого, но все безуспешно. Том громко смеется, когда вспрыгивает на меня, но получает от меня удар под дых. Издает болезненные стоны и смешается вниз.
Я не знаю, сколько прошло времени, но нам было весело. И в этом нелепом барахтанье на песке я ощутила ту легкость и свободу, о которой думала, смотря на океан. В воздухе океанский бриз, слегка солоноватый, в голове песок, а возле меня лежит мужчина, ставший пределом моих мечтаний. Мы громко дышим в унисон, откинувшись на спину и глядя в небо. Наши руки легонько соприкасаются друг с другом. Я легонько приподнимаюсь на локте и смотрю ему в глаза. В следующую секунду моя рука уже лежит на его шее, а часть туловища уместилась на его животе. Мы заворожено смотрим друг на друга.
- Боже, Джули... - едва двигая губами произносит он.
Еще через мгновение наши губы соприкасаются. Это лучшее, что происходило со мной. Оно - самое правильное. Я отдаюсь этой воле моих чувств и Тому. В ту секунду я ощущаю бесконечность. Нашу бесконечность.
*** Когда пикап Тома затормозил возле моего дома, меня нисколько не насторожило отсутствие света в доме. Мама, по всей видимости, ушла к своей подруге, а отца я не видела вот уже три дня. В мою голову даже не приходила мысль, что он куда-то пропал или исчез. Нет, он в пределах досягаемости. Для рук чужой женщины.
Мы просидели в машине этого прекрасного мужчины еще некоторое время, целуясь и слушая лучшие сборники из его коллекции. А вот путь домой мы снова провели в тишине, мне нравилось, что Тома заботил мой комфорт, и он ощущал, что я не люблю вести светские разговоры.