Помощник электрика — неряшливый молодой человек, вечно грязный и плохо одетый. Весьма неотесанный, говорит только об электричестве и осветительной технике. Зубы торчат изо рта, как у кролика. Каково было мое удивление, когда я узнал, что он второй сын лорда Роузберри. Виконт Праймроуз. Ездит здесь на новом дорогом автомобиле, на нем и перевез из Англии всю электроаппаратуру. Невозможно представить, чтобы кто-то еще мог так решительно выпасть из своего круга.
Я пошел с ними в театр Колледжа иезуитов, чтобы позаимствовать там реостат. Мы попали как раз на середину мистерии, и, пока обсуждали за кулисами наши дела, со сцены пришел Иисус Христос — именно так его и представили. Но нас слишком занимал разговор, и мы только кивнули, чем вызвали божественное недовольство. Он ушел в парике и ночной сорочке, не скрывая своего раздражения.
Мы и дальше продолжали охотиться за реостатом, пытались разыскать директора местного театра. Я тщетно искал его по двенадцати разным адресам, пока не застал в торговой палате. Никакого реостата я не получил. Но его фамилия — Бремон — и название реостата по-французски — la rhéostat — навсегда останутся в моей памяти.
3 апреля
Неожиданная удача. Просидев в Пуатье все праздники по финансовым соображениям, я сегодня обнаружил, что мое жалованье повысилось на 7 тысяч. И еще, что мне задолжали за последние месяцы 28 тысяч франков. Сколько радости могут принести небольшие деньги! Я немедленно купил полное собрание стихов Валери.
Также я пошел справиться относительно моего будущего (как будто будущее — это вещь, за которой можно пойти и что-то о ней выяснить). Как обычно, после нескольких практических вопросов ценность моя как работника резко снизилась. В мою пользу свидетельствовало только хорошее знание французского. Но в этой конторе хотя бы работал доброжелательный и приятный мужчина, Марион. Он был совсем не похож на рационального и дерганого Джона Тэннера из Оксфорда. Нельзя отшвыривать людей, как футбольный мяч. Марион пообещал представить меня grand commerçant de vins[189]. Я уже представляю себя в качестве агента коньячной фирмы. Мне это нравится. ДООУ все еще здесь. Им постоянно чего-то надо. Живого попугая, акушерские щипцы, плетеную вазу для фруктов. Надо сказать, что мне даже приятно часто их видеть. Будто возвращаешься к былой манере общения. Все, что они говорят, всегда необычно и эпатажно. Для тех, кто не учился в Оксфорде, отдает показухой. Так называемый стиль избранных.
ДООУ играют пьесу Уэбстера «Герцогиня Амальфи» в средневековом Дворце правосудия. Очень эффектно смотрятся одеяния на фоне камня, загадочные жесты. Сама пьеса мрачная, патологическая. В ней присутствует мелодраматизм, но стиль возвышенный. Постановка несколько сыровата, но создана энтузиастами и подчас даже заумна. Во всяком случае, лучше спектаклей обычных профессиональных французских трупп. На мой взгляд, лучше всех играли Хью Риксон в роли Фердинанда и Найджел Дэйвенпорт в роли Кардинала.
6 апреля
Дж. Визит оксфордской труппы странным образом высветил ее образ. Стал заметнее ее провинциализм. Теперь меня раздражает то, что раньше устраивало, — отсутствие элегантности, черный южный юмор. Провинциальный акцент. И особенно бесит постоянная мелочная ревность к другим девушкам. Она всегда говорит о них в уничижительных, ядовитых выражениях, когда ей кажется, что я ничего не имею против этого. Ей хочется отгородить нас от всего остального мира. «Они или я» так она ставит вопрос. Я этого не терплю, так же как и ее неучтивости. Физически она перестает меня интересовать. Мне с ней душно, я чувствую пресыщение. И еще она плохо одевается.