При всех своих зигзагах и двусмысленностях статья тщательно обдумана. Противоречия статьи вытекают из противоречивости и неопределенности самого положения. Что даст следствие - еще неизвестно. На случай его удачи надо остаться как можно дальше от огня. На случай его неудачи надо сохранить свободу действий в направлении старой клеветы и травли. Надо в то же время отвлечь по мере сил внимание от ГПУ, не связывая себе, однако, окончательно рук. Перечитывая статью сегодня, ясно видишь, как из нее торчат в разные стороны белые нитки.
В номере от 26 мая продолжается в общем та же линия. "Популяр" требует от властей энергичной кары виновных. Опасность того, что участники покушения немедленно попадут в руки полиции, еще очень велика: отсюда суровый голос беспристрастия.
В номере от 27-го уже появляется циничная заметка "Сеньор Троцкий себе противоречит": это первая попытка развить намек насчет "подозрительных аспектов" покушения. Заметка утверждает, будто я давал разные показания по поводу того, где именно я находился во время атаки. Несообразность этой инсинуации бьет в глаза. Если человек, живущий в эмигрантском одиночестве, оказался способен мобилизовать двадцать заговорщиков и достать для них полицейское обмундирование и пулеметы, то он должен быть способен подготовить ответ на вопрос о том, где он находился во время покушения. Но не будем придирчивы к технике фальсификации. Ясно одно. "Популяр" подготовляет почву для теории "самопокушения".
Следствие наталкивается тем временем на большие затруднениям ГПУ умеет многое предвидеть заранее и хорошо заметает следы. Со времени покушения прошло три дня. Опасность ареста главных участников покушения могла считаться устраненной, так как за этот срок они могли с полным успехом перебраться через границу по заранее заготовленным паспортам. В соответствии с этим "Популяр" 27 мая берет более смелый тон. Дело не ограничивается цитированной заметкой в хронике. Передовая статья в этот день прямо говорит, что "покушение каждый день возбуждает больше сомнений и кажется более подозрительным и менее логичным"; дальше упоминается слово "камуфляж". Статья приписывает покушение американским империалистам, стремящимся к интервенции в Мексике и опирающимся, видимо, на мое содействие. Почему империалисты выбрали объектом покушения меня, неизвестно. И каким образом покушение на русского большевика в Мексике может оправдать интервенцию С. Штатов, еще менее понятно. Вместо анализа и доказательств - набор крикливых фраз.
Остается еще напомнить, что до заключения блока Гитлер-Сталин "Популяр" изображал меня не иначе как со свастикой. В агента С. Штатов я был внезапно превращен лишь после вторжения Красной армии в Финляндию. "Популяр" пытается распоряжаться мною так же свободно, как Сталин распоряжается своими агентами. В своей устной агитации и закулисных маневрах Толедано и его союзники шли, несомненно, гораздо дальше, чем в своей печати. Особенно напряженную работу, как показали события ближайших дней, они вели в среде полиции.
28 мая следственные власти уже целиком наведены на идею "самопокушения". Подвергнуты аресту два моих секретаря, Шюсслер и Коронель, и два лица, связанных с моим домом, Базан и Сендехас. Одержав эту победу, "Популяр" осторожно отходит & тень: в номере от 28 мая он снова занимает "объективную", т. е. выжидательную позицию. Ясно, почему руководители газеты остерегались ангажироваться до конца. Они знали больше, чем говорили; они гораздо меньше доверяли версии самопокушения, чем наведенная ими на ложный след полиция. Они боялись, что эта версия каждую минуту может быть взорвана на воздух. Вот почему, переложив ответственность на полицию, "Популяр" 28 мая снова принимает позу встревоженного патриотического наблюдателя.
В номере от 29 мая "Популяр" печатает без комментариев декларацию коммунистической партии, которая требует не наказания террористов, а высылки Троцкого из Мексики. В этот день мой дом и все его обитатели отрезаны от внешнего мира кольцом фантастических подозрений. Достойно внимания, что наиболее откровенные лозунги Кремля Толедано предоставляет и теперь высказывать вождям компартии, которым нечего терять. Сам он пытается сохранить за собою мост отступления.
1 июня напечатано в газетах мое письмо Прокурору республики, открыто называющее Ломбардо Толедано моральным соучастником в подготовке покушения. После этого Толедано наполовину выходит из тени. "С. Т. М. обвиняет Троцкого в том, что он служит инструментом войны нервов", - возвестил "Популяр" 6 июня. Что это значит? Пустая риторика, без мыслей и без фактов! От имени С. Т. М. Толедано подает властям документ, в котором покушение вплетено в широкую, но крайне неопределенную международную интригу. Помимо меня в интриге заподозрены многие факторы, учреждения и лица. Многие, но не ГПУ. Подозревать ГПУ могут, как мы уже знаем, только "враги Мексики". Так во всех своих маневрах Толедано остается другом No 1 ГПУ.
В отличие от всех других газет столицы "Насиональ" даже не упомянул о покушении в первой части своего издания от 25 мая. Во второй части он поместил сообщение под заглавием "Троцкий подвергся театральному (!) покушению в своем доме". На чем газета основывала свою оценку, оставалось неизвестным. Я должен, к сожалению, констатировать, что и в некоторых предшествовавших случаях газета пыталась приписывать мне предосудительные действия, не имея на это и тени основания.
Заслуживает самого пристального внимания тот факт, что в тот самый день, когда "Насиональ" назвал покушение на Троцкого" "театральным", "Популяр" писал: "Покушение на Троцкого - покушение на Мексику". На первый взгляд может показаться, что "Насиональ" проявлял более враждебное отношение к жертве покушения, чем "Популяр". На самом деле это не так. Своим поведением "Насиональ" лишь обнаружил, что он стоит гораздо дальше от очагов сталинизма и, следовательно, от очага покушения, чем "Популяр". В "Насиональ" имеются редактора, которые изо всех сил хотят быть приятны сталинцам. Они знают, что самый простой" путь для этого - высказать какое-либо подозрение по моему адресу. Когда редакция получила сведения о покушении на мой дом, один из редакторов пустил в оборот первую попавшуюся ироническую формулу. Именно этот факт показывает, что редакторы "Насиональ", в отличие от редакторов "Популяр", не знали, о чем пишут.
В следующие дни наблюдается, однако, сближение линии этих" двух изданий. "Насиональ", поняв из поведения "Популяр", что oн слишком неосторожно выступил со своей гипотезой "театрального" покушения, отступил назад, заняв более выжидательную позицию. Со своей стороны, "Популяр", убедившись, что никто из участников покушения не арестован , стал переходить на позицию "театрального" покушения. 27 мая заметка "Г. Троцкий противоречит себе" появилась также и в "Насиональ".
Так на основании анализа статей "Популяр" и их сравнения со статьями "Насиональ" можно с уверенностью сказать, что Толеда-но знал заранее о готовящемся покушении, хотя бы в самых общих чертах. ГПУ одновременно готовило - по разным каналам - и конспиративный заговор, и политическую защиту, и дезинформацию следствия. В критические дни "Популяр" получал инструкции несомненно от самого Толедано. Весьма вероятно, что именно он является автором статьи 25 мая. Иначе сказать: Ломбарде Toлeдано принимал моральное участие в подготовке покушения и сокрытии его следов.