Нынче спал лучше. Но проснулся слабым и умиленно добрым.
И как-то (Зачеркнуто: весело радостно,
И так всё хочется плакать.
В объятья вечности
Так бы и кинулся.
Особенно радостно умиленное чувство. Ночью видел во сне...и блуд, и беседу с Лаотзе, и так ясно было отношение человека к неделанию, скорее - к Неделающему. Делает человек только по своей слабости в этой жизни. Только не делая, он сливается с Тао, неделающим Началом. Не делает, а живет с Тао. Ночью было вполне ясно и радостно.
Думал о славе людской. Есть в этой потребности доброго мнения о тебе любви к тебе людей что-то непреодолимое и законное. И сейчас мне пришло в голову то, ч[то] насколько ложно, преступно желание похвалы, любви людей при жизни, настолько хорошо, добро, законно желание продолжения своей жизни в душах других людей после своей смерти. В этом желании нет ничего потакающего личности, нет ничего исключительного; а есть одно желание участия в общей, всемирной, духовной жизни, участия в деле божием, бескорыстное, безличное. Кажется, ч[то] это верно.
[17 августа.] (В подлиннике ошибочно: 18 Авг. См. прим. 569).
Ничего не писал вчера. Даже письма не мог писать - так чувствовал себя слабым, но, слава Богу, не злым. Приехали Ив[ан] Ив[анович] и Мар[ья] Ал[ександровна]. Ездил верхом с Зосей. Оч[ень] приятно лесами. После обеда прогоняли пришедш[их], а оказались милые ребята. В письмах ничего особенного. Вечером Голд[енвейзор] играл оч[ень] хорошо. Нынче спал не мало, а всё слаб. Ходил гулять, хорошо молился, Тем хороша молитва, когда она состоит из глубоких религиозн[ых] истин, что, смотря по расположению, воспринимаешь их с новых сторон. Так б[ыло] нынче. Дома бывший офицер из Варшавы с проэктом общества христиан. Я старался изо всех сил не оскорбить, не огорчить его, а - и то, и другое. На душе б[ыло] очень радостно, мягко, любовно. Благодарен за всё. Занимался - теперь 11 часов - Таосизмом. Читал и кое-что записал. Ночью с необычайной ясность[ю] видел Тениш[ева] и музыкантшу и ее мать и разговоры с ними. Думал:
1) Только то, что духовно в нашей жизни, действительно есть. Так новое сознание духовной истины есть совершившийся факт, несмотря на то, что сознание это не получило еще или вовсе не получит (вследствие смерти н[а]п[ример) своего осуществления. Духовное вне пространства и времени, и потому сознание, если оно истинно духовное, искреннее, то оно уже в одном сознании (намерении) совершилось.
2) Думал о том, как мы мало принимаем количество людей, когда говорим о влиянии и распространении того или другого направления мысли. Направление революционное, социалистическое захватывает в России, скажем, ну 100, ну 200, ну 300 тысяч человек. В России при 150,000,000, если вычесть детей от 0,30 и, скажем, больных, идиотов 0,05, будет все-таки около 100 милионов, и 300,000 будет составлять только 1/300 или около того всего населения. Т. е. что надо в 300 раз больше, чтобы изменилось свободно устройство общества. Так это по арифметике, но в действительности совсем не то. Есть огромная масса, составляющая едва ли не 0,999, то есть 100,000,000- 150,000 = 99,850,00, а то и все 149,850,000, кот[орые] избирают положение 81аЬи[з] ^ио, т. е. того, какое есть, к[отор]ое не принужда[ет] изменять, хлопотать, не нарушает привычного. И это-то большинство, 0,999, только тогда перейдет на сторону революционеров, когда мень[ше] беспокойства будет при новом, чем при старом устройстве. Приближает к этому три влияния: одно - сознание всё большей и большей тревожности, беспокойства существующего устройства и [второе -] всё большая и большая ясность, спокойствие нового устройства, и третье, главное, всё большая и большая ясность нравственно религиозной неправильности прежнего и правильности нового устройства.
Третье главное. Для усиления же этого третьего влияния есть два средства: уяснение невыгод старого и выгод нового и самое могущественное средство - воспитание.
Вот и всё, пойду в дом читать письма и завтракать.
18 Авг.
Вчера ездил с Сашей верхом. Всё слаб. Вечером отделал все письма. С[о]н[я] сказала неприятное, я упрекнул мягко, она промолчала. Да, надо уметь. То же б[ыло] с Копыловым, призываомым на суд за дубы. - Я сказал, она сделала. Сегодня рано встал, мало спал. Ничего не работал. Читал Менция и полученные письма. Приехал Димочка, письмо от Ч[ерткова], и был Заболоцкий, оч[ень] возбужденный, но милый. Написал письмо Ч[ерткову]. Приехали Дубенские. Она ужасающе глупа. Объявила мне, что ее мальчик сын ненавидит меня и любит царя. Иду завтрак[ать] и ко всем гостям.
Испытал на прогулке особенно радостное, веселое чувство любви ко всем, ко всему и подумал, от всей души подумал и пожалел тех людей, к[оторые] лишают себя этого, к[отор]ые думают устраивать себе увеселения внешними средствами.
19 Авг.
Бездна народа. Девочка, из к[отор]ой делают предмет. Весь вечер б[ыл] оч[ень] тяжел, и нынче при воспоминании о вечере ощущение стыда разумеется, за себя, за то, что дурно, не правдиво, поддаваясь воздействию, внушению держал себя. Постараюсь вперед быть правдивее. Сегодня спал мало, встал рано. На прогулке почувствовал новое и радостное, умиленное состояние любви, особенной любви ко всем, желание передать им свое душевное состояние, свое радостное, свободное отношение к Богу, и сострадание, уважительное, любовное к ним, и уверенность в том, что можно, можно помочь им. Пришел домой, поговорил с Мар[ьей] Ал[ександровной], и сейчас уже не то на душе. Да, надо как можно больше молчать. А если говорить, то только тогда, когда чувствуешь, что говорит в тебе Он. Думал:
Вся тайна нашей жизни, сущность нашей жизни в переходе сознания себя, как отделенного существа, к сознанию себя Всем, не раздельным, единым, свободным, всемогущим существом - Богом. Жизнь есть кажущееся нам постепенное освобождение в себе божеского сознания. Жизнь есть только, только это. Те, кто держится старого, установившегося понятия Бога, могут говорить, что Бог дал людям благо познавать Его в себе. Но это предположение произвольно. Есть и верно только одно: то, что жизнь человеческая есть освобождение в себе (невещественного, неподвижного, внепространственного, вневременного начала) от отделенности и неизбежных условий отделенности. Условия эти: вещество в пространстве и движение во времени.
Допишу после. Сейчас 12. Принесли почту.
20 Авг.
Вчера ничего не делал, кроме коротких ответов на письма. Ездил в Овсянникове. Буланже еще нет. Разговор с Тенишевым об Ед[ином] Налоге. Спокойно, кротко на душе. Вечером с Мих[аилом] Сергеевичем] приятно. Всё слаб.
Сегодня проснулся всё слабый и не бодрый умом. Ходил навстречу лошадям и дорогой думал только одно и практически оч[ень] важное, именно то, что я, должно быть, всем надоел своими не перестающими писаниями всё об одном и том же (по крайней мере так это должно казаться большой публике), вроде Croft Hiller'а, и что надо молчать и жить; а если писать, и то если оч[ень] захочется, то только художественное, к к[отор]ому меня часто тянет. И, разумеется, не для успеха, а для того, чтобы более широкой аудитории сказать то, что имею сказать, и сказать не навязывая, а вызывая свою работу. Помоги Бог.
Еще было то, что встретил мальчика из Тулы с рисунками - хочет быть живописцем и просил протекции, а я, увидав, что рисунки его плохи, холодно обошелся с ним. Хоть то хорошо, что не прошло даром, а совестно, больно стало.
Записал всё о том же так:
Я всё, и я ничто. Я всё, когда я сознаю себя духовным, нераздельным со всем существом и проявляю это сознание любовью к тому всему, какое я сознаю, т. е. ко всему тому, что я признаю живущим; и я ничто, когда я сознаю себя телесным, отделенным от всего существом, проявляющим это сознание любовью только к своему телесному, отделенному от всего "я". Ничто, п[отому] ч[то] тогда я - n/?.