1) Хорошо бы написать о том, как наша жизнь, богатых классов, есть неперестающее воровство, грабеж, к[отор]ые смягчаются хотя отчасти для тех, кто родился, воспитан в этом грабеже, но кот[ор]ые для тех, кто увеличивают грабеж (Далее в подлиннике написано слово: или, которое следует считать незачеркнутым по ошибке, так как после слов: у правительства зачеркнуто: или нажи[вой]) получением мест у капиталистов, у правительства, есть подлость. Для всех же есть лицемерие.
2) Не говоря о многих и многих благах, присущих только старости: долгого опыта, свободы от сладострастия (огромное благо), забвения, равнодушия, спокойствия, самое большое или, по крайней мере, одно из больших это то, что всё, что делаешь, [делаешь] уже не для своей телесной личности, зная, что ее скоро не будет. Так для меня особенно важно сознание того, (Далее в подлиннике следуют слова: что то, которые следует считать незачеркнутыми по ошибке, так как после слов: ч[то] я зачеркнуто: пишу) ч[то] я не услышу похвал, не буду знать о впечатлении, к[отор]ое произведет написанное. Так что могу писать только перед Богом, с одной мыслью, ч[то] эта моя деятельность хороша, угодна Ему, тому, кто меня послал.
3) Всё яснее и ярче и настоятельнее требует изложения мысль о том, что одна из главных причин бедствий, переживаемых человечеством, это инерция, признание добрыми отжившие формы жизни: церковь, государство, наука. Пахать по всходам, надевать на себя взрослого детскую одежду, разрывать, зашивать, прилаживать ее, а не понять то, что она уже не нужна, ч[то] надо ее бросить, а строить новую.
Как сильно это думал в постели, а теперь забыл, испортил. Теперь 9 часов. Я часа 1 Г проснулся, а уж ослабел. И то хорошо. Даже оч[ень] хорошо. Не притворяясь чувствую благодарную радость жизни.
9 Марта 1909.
Вчера не писал сюда, да и вообще не писал. Только продиктовал недурное письмо священнику. Черткову отсрочил по просьбе его матери государь. Он слаб физич[ески], отчасти и духовно -ему жалко и семьи, и дела. Но он знает себя. А это главное. Выписал из дневника, что нужно. Саша выписала. Был вечером Мих. Новиков. Написал о "Новой вере". Оч[ень] много хорошего, но длинно, однообразно. На душе хорошо. Здоровье лучше. Нынче думал с больным раскаянием о письме, к[отор]ое я написал для Андр[ея] Тимирязеву. Надо в приемах жизни выражать свою расценку людей: сострадательное отвращение к П. Столышшам и всяким Герш[ельманам] и министрам, и уважение к мужику, и сострадательного уважения к рабочему босяку. И вчера и нынче с большой яркостью и силой пробегают мысли, но не могу сосредоточиться. Попытался комедийку, попытался Д[етскую] М[удрость]. Ни то, ни другое нейдет. Буду ждать. Я уже и так разболтался. Записать нечего.
(Записи 10 и 12 марта, кончая: Да, ужасно! внесены в тетрадь Дневника переписчиком)
10 марта 1909. Я. П. 1) Все бедствия от предания, инерции старины. Кофточка разлезлась по всем швам, так мы из нее выросли, а мы не смеем снять ее и заменить такой, какая впору, и ходим почти голые всё от любви к старине.
2) Тип Попова, крестьянина, пришедшего к своим убеждениям, Сютаева, Федота Дмитриевича, Новикова и многих.
3) Приписывать себе значение можно, только забывая о Боге и о своем отношении к Нему. Как бы ты ни был важен и полезен для людей, перед Богом-то что ты? И какая разница между тобою и самым кажущимся тебе ничтожным человеком?
4) Важность, значительность последствий наших поступков нам не дано знать. Доброе слово, сказанное пьяному нищему, может произвести более важные и добрые последствия, чем самое прекрасное сочинение, верно излагающее законы жизни. И потому руководиться в выборе своих поступков нельзя предполагаемыми последствиями, а только нравственным для себя достоинством поступка.
12 Марта 09. Я. П.
1) Я забыл почти всё, что было, особенно ближайшее, но что же я меньше "я", меньше сознаю жизнь от того, что я забыл? Напротив: я больше "я", больше сознаю жизнь.
Разве не то же самое случилось со мной, когда я родился?
Я не принес ничего, а только был.
То же самое совершается при смерти.
2) Бдение и сон, необходимые условия жизни, не суть ли указания того, что есть наша жизнь: пробуждение от сна, усталость и засыпание.
То, что мы не можем понимать и всю нашу жизнь до рождения и после смерти иначе, как во времени, не доказывает того, что вся жизнь во времени. Это доказывает только то, что теперь мы не можем понимать жизнь иначе, как во времени.
3) Хорошо бы описать наше устройство жизни, как оно есть, некоторых властвующих над многими посредством обмана мысли: религии, науки, внушения, опьянения, насилия, угроз.
Да, ужасно!
12 Марта.
Целый день слаб и нездоров, жар 37,6. И ничего не могу делать. Думал вот что:
1) Религиозное сознание люден не переставая подвигается в смысле уяснения, упрощения, доступности. А между тем люди дорожат и передают друг другу и считают неизменными преимущественно внешн[ие] [формы], кот[орые] не подлежат ни упрощению, ни уяснению, и такими же неизменными считают те основы, к[отор]ые должны и не могут не изменяться.
16 Марта.
Как ни совестно признаться, вчера, 15 Марта, я ждал чего-то, самого вероятного-смерти. Она не пришла, но здоровье всё плохо, всё жар. Только нынче немного лучше. Ничего не пишу. Оч[ень] много хочется писать: и "Стражника", и Павла, и Старца, и Дет[скую] мудрость.
Записать надо:
1) Довольно одного благословения церковью такого брака, как Андреев, чтобы обличилась вся подлость и лживость церкви.
2) К "Стражнику": Огромное количество рабочих кладут свой труд на произведение предметов роскоши: туалет[ы], мебель, произведения искусства, и всё не успевают занять все руки рабочих. Стоит только стать массе народа в положение хоть небольшого достатка, и рабочих не хватит, чтобы удовлетворить их потребности - жилья, одежды, пищи, удовольствий!
3) Бороться с половой похотью было бы в сто раз легче, если бы не поэтизирование и самых половых отношений и чувств, влекущих к ним, и брака, как нечто особенно прекрасное и дающее благо (тогда как брак, если не всегда, то из 10000 - 1 раз не портит всей жизни); если бы с детства и в полном возрасте внушалось людям, ч[то] половой акт (стоит только представить себе любимое существо, отдающееся этому акту) есть отвратительный, животный поступок, к[оторый] получает человеческий смысл только при сознании обоих того, ч[то] последствия его влекут за собой тяжелые и сложные обязанности выращивания и наилучшего воспитания детей.
4) Мужик думает своим умом о том, о чем ему нужно думать, интелигент же думает чужим умом и о том, о чем ему совсем не нужно думать. Но думает мужик так только до тех пор, пока он дома, в своей среде; как только он приобщился интелигенции, так он думает уже совсем чужим умом и говорит чужими словами.
Соня в Москве. Вчера и 3-го дня написал несколько писем - о магометанстве и другие. Нынче 20 Мар. 1909.
Несколько дней не писал, чувствовал себя телесно оч[ень] дурно и душевно подавленным, но не злым, слава Богу. Писал пустые письма и читал. Приехали милые Поша, Ив[ан] Иванович и Николаев. Нынче чувствую себя так хорошо, как давно не было. Черт[ков] подавлен, и мне больно и за него и за себя. Всё живее и живее чувствую потребность писать для grand monde[большого света], и только для него. Ив[ан] Ив[анович] с своими маленькими книжечками оч[ень] подсвежил это желание. Нынче всё утро читал легенду о Кришне. И то самое, что (Ударение Толстого) я отверг, имея в виду наш круг, превосходно для народа: легенда, подобная Христианской, среди другого, чуждого народа. Мы решили: