Мороз усилился и дошел до 14°, потом он сдал. Несмотря на это утром все-таки пошли гулять. Принимал: Делянова, Ванновского и бар. Фредерикса. Завтракал Черевин. Не катались по городу и не бегали на коньках из-за мороза: гуляли в саду с Мамá и тетей Аликс. Пили чай вдвоем. Читал до 7½, когда пошли наверх к молебну. Тяжело было стоять в церкви при мысли о той страшной перемене, кот. случилась в этом году. Но уповая на Бога, я без страха смотрю на наступающий год — потому что для меня худшее случилось, именно то, чего я так боялся всю жизнь! Вместе с таким непоправимым горем Господь наградил меня также и счастьем, о каком я не мог даже мечтать — дав мне Аликс.[26]
1895
Начат в Питере
ЯНВАРЬ
Сегодня чувствовалась во всем разница страшная с прежними годами! В 11 час. к обедне приехали: дд. Миша, Владимир, Алексей и тетя Михень. Завтракали с ними и т. Аликс. В 2 часа начался прием дипломатического корпуса в бальной зале. Это мне так напомнило такой же прием там же 10½ лет [назад] — в день моей присяги! Но с другой стороны теперь было легче, потому что я был не один — моя дорогая Аликс начала работать дам, пока я обделывал мужчин.[27] Принявши сына эмира Бухарского, вернулись к себе в 3½ — в рамолисменте.[28] Отправились с визитами по немногочисленному семейству. Опять мерзостные телеграммы одолевали целый день! Отписывался и читал. Обедали еще: Борис и Андрей. Легли спать рано.
Утром гуляли немного. Принимал доклады: д. Алексея и Ермолова. В 12 ч. Мамá, т. Аликс и Миша уехали в Гатчине на несколько часов. Завтракали вдвоем. Аликс чувствовала себя не совсем здоровою. Принял Куламзина и Clark’a из Лондона. Катались по обыкновению. Дядя Владимир пил с нами чай. Пошли наверх к Мамá в 6 ч., когда она вернулась из Гатчино. В 7½ поехали к обеду к д. Алексею; у него были еще: т. Михень, д. Владимир, д. Миша, Ксения, Сандро, Георгий и Кирилл. Сидели у него до 10 час.
Моя Аликс с утра себя нехорошо чувствовала и около 11 час. она легла в постель. Имел доклад Ванновского и после этого был свободен, к чему я вовсе не привык! Завтракал Л. И. Шаховской (деж.). Жаль было дорогой женушки, которая томилась одна внизу. Принял Бунге. Гулял с Мамá и Мишей по саду; было 9° мороза с ветром! Пили чай вдвоем и потом я ей[29] читал. Обедали в 8 ч., сошел вниз раньше 10 час.
Утром гуляли, т. к. Аликс было лучше. Довольно тяжелый для меня день: после доклада Муравьева видел А. И. Пушкина и Кремера, которые вернулись из командировок ко дворам — затем 43 чел. представляющихся! Завтракали: Ксения, Сандро, д, Миша и Мейндорф (деж.). В 2½ у меня началось заседание Сибирского Комитета. Только в 31/2 удалось выехать с Аликс; кататься было приятно, т. к. воздух казался теплым — было 2° мороза! Пили чай у себя — читали. В 7½ сели обедать, т. к. т. Аликс должна была уехать в 9 ч. Все провожали ее на станцию. Сердце сжимается при мысли, что теперь дорогая Мамá останется совсем одна наверху! Помоги ей, милосердный Бог!
Сделали короткую прогулку, т. к. в 11 ч. должен был принять Дурново и через½ часа надо было идти к вечерне с водосвятием. Аликс в первый раз присутствовала при окроплении всего дома св. водою. Завтракал Митя (деж.). В 2½ у меня был с докладом Витте. Гуляли с Мамá и Мишей. Пили чай у себя и затем читали. Обедали в 8 ч. Миша возился со своей электрической машинкой. Аликс и Митя тоже принимали деятельное участие в опытах, пока я читал.
Гуляли недолго. Пошли к обедне в 11 ч. Завтракали: Митя и Бенкендорф (деж.). На улицах с утра стояли толпы народа, вероятно ожидавшие выезда в Зимний; там происходило обычное водосвятие по Иордани без участия войск. Погулявши с Аликс, поехали проветриться в санях — на набережной было великое множество экипажей! Пили чай у Мамá втроем; я читал вслух «Le roman du prince Eugene». Сидели у себя вдвоем с 7 до 8 ч. Обедали вчетвером с Мишей. Вечер провели как всегда — я читал.
День был серый морозный, шел снег. Принял ген.-ад. Черткова, возвратившегося из Англии и Франции, между докладами Ванновского и Фредерикса. Завтракала Екатерина Сергеевна.[30] В 3 часа поехал с Аликс кататься. Пили чай наверху с т. Сани. Вечер был посвободнее, меньше наслали бумаг, удалось поэтому нагнать мое любимое чтение исторических журналов.
26
Далее на 30 страницах дневника следуют записи стихотворении на англ., франц., нем., русск. языках, сделанные в основном Александрой Федоровной.