В 1884 г. в торговле предметами искусства наступает кризис. Круто приходится даже Пти, не говоря уж о Дюран-Рюэле, который 9 июня пишет Писсарро: «Как бы я хотел уехать и жить в пустыне!» В августе Дега в свою очередь обнаруживает признаки подавленности. Моне, обеспокоенный будущим, издает вопль отчаяния, на который Дюран-Рюэль не отвечает. Художник пишет, что он кругом в долгах, что в Этрета он виделся с Фором: тот принял его очень хорошо, но Моне счел за благо скрыть от него свое затруднительное положение. Впрочем, сведения об этом периоде противоречивы: в июне последние полотна Моне продаются хорошо, а уже в октябре работы Моне можно купить по дешевке.
В мае Ренуар пишет Дюран-Рюэлю подлинно благородное письмо: «Сейчас я, конечно, мало чем могу Вам помочь, но если Вы нуждаетесь в моих услугах, прошу при любых обстоятельствах считать, что я целиком в Вашем распоряжении… Что до картин, которыми Вы вынуждены пожертвовать, то об этом не жалейте: я напишу для Вас новые и притом получше». 15 мая к Ренуару присоединяется Моне: «Ренуар пишет, что он посоветовал Вам дешево продать наши картины. Если это поможет Вам справиться с трудностями, не задумывайтесь ни минуты — мы Вам напишем другие. Если нет, будьте очень осторожны, потому что дешевая распродажа принесет только вред». Моне, конечно, прав, но по-человечески он не очень великодушен. 29 июля он добавляет: «Боюсь, что у Вас слишком много иллюзий и что выйти из положения Вам не удастся. А в таком случае придется, может быть, пожалеть о том, что по возвращении моем из Италии Вы не позволили мне самому продавать мои картины — тогда еще можно было это сделать, не повредив Вам».
Пиcсарро приходится еще труднее, как это видно из его отчаянных писем к Моне (13 мая) и Мюреру (1 августа). Последний предлагает ему устроить выставку в Руане, но Писсарро отказывается. Он поручает Гейману продать ряд его картин. 23 октября Дюран-Рюэль пишет Писсарро то же, что Моне: «Надо выстоять в борьбе, еще немного, и мы возьмем верх над нашими противниками».
И действительно, весной 1885 г. положение улучшается. В апреле Дюран-Рюэль удачно продает картины Моне. В мае Моне участвует в 4-й Международной выставке живописи в галерее Жоржа Пти и добивается там большого успеха. В июне Дюран-Рюэль, быстро воспрянувший духом, устраивает выставку в брюссельском отеле «Гран мируар». Но в октябре снова поступают тревожные вести. Писсарро вынужден продавать, минуя Дюран-Рюэля, — иначе ему не прожить. Дюран-Рюэль пытается занять деньги, но безуспешно. Несмотря на свое отчаянное положение, он продолжает посылать художникам небольшие суммы. В октябре со дня на день ожидают его банкротства. Все четыре художника весьма этим встревожены. Но Дюран-Рюэлю опять удается найти якорь спасения. «American Art Association» предлагает ему устроить в Нью-Йорке большую выставку импрессионистов. Он спешит поделиться этой доброй вестью с художниками, но те не разделяют его радужных надежд. Моне не слишком рад, что его лучшие полотна «уедут в страну янки», потому что только в Париже «у людей осталось еще хоть немного вкуса». Ренуар тоже настроен недоверчиво: он полагает, что и в Америке есть жюри, которое «вряд ли умнее, чем в нашей благословенной стране». Он предпочел бы, чтобы за океан послали его старые картины: новые, опасается художник, плохо перенесут трехмесячное пребывание в ящике.
Тем временем начинается история с фальсификацией картин. Дюран-Рюэль объявляет подделкой одно полотно, приписываемое Добиньи. Жорж Пти, владелец его, заверяет Дюран-Рюэля, что он лично купил эту картину у Добиньи. Дюран-Рюэль берет свои слова назад. Но картина все-таки оказывается подделкой. Разражается скандал. Кое-кто пускает слух, что Дюран-Рюэль сам спровоцировал всю эту историю, а так как он отказался от своих слов, под сомнение ставится его профессиональная компетентность. Безусловно, этот удар наносят ему умышленно: он поддерживает импрессионистов, и его хотят добить. Но Дюран-Рюэль опережает своих противников и 5 ноября 1885 г. публикует в «L’Evénement» прекрасное письмо в свою защиту, причем выходит в нем за рамки всей этой скандальной истории. Он с вполне оправданной гордостью утверждает, что помог приобрести известность Милле, Делакруа, Коро, Руссо, Курбе; что он всегда умел оценить художника с первых же его шагов, когда того еще не замечали и не желали признавать его талант. Он верит в дарование Дега, Пюви де Шаванна, Моне, Ренуара, Писсарро, Сислея. «И многие любители уже начинают убеждаться в моей правоте».