— А почему он или, может быть, она не значится в списке учеников?
— Он только что приехал, — подсказываю я. — Может, вчера, хотя, может, и раньше. На прошлой неделе, как-то так.
— Его, наверное, еще в компьютер не занесли, — предполагает Питер.
— Понятно, — говорит мисс Смидженс и берет в руки газету. — Этот Пинки, должна вам сказать, отлично пишет. Так что я бы хотела, чтобы его или, может, ее работы и в дальнейшем появлялись на страницах «Мускатного ореха».
— Ну, конечно, — отвечает Питер с сомнением.
Мисс Смидженс смотрит на него со зловещей улыбкой на лице. Помахивая сигаретой, она собирается продолжать, как вдруг большой столбик пепла отламывается от фильтра и падает ей прямиком в разрез на груди. Мисс Смидженс вскакивает и начинает вытряхивать пепел из-под блузы, а мы, пользуясь случаем, пытаемся поспешно ретироваться. Мы уже у двери, когда она останавливает нас:
— Стойте.
Мы медленно поворачиваемся.
— Насчет Пинки, — говорит она, щурясь в клубах дыма. На губах ее снова играет улыбка, не предвещающая ничего хорошего. — Я хочу встретиться с ним. Или с ней. Скажите ему, чтобы определился с полом.
— Вы это видели? — спрашивает Мэгги, хлопая газетой по столу в столовой.
— Ну да, — отвечает Мышь, наливая кипяток в пластиковый стаканчик с супом быстрого приготовления. — Вся школа об этом говорит.
— Как так получилось, что я узнала об этой статье только сейчас? — осведомляется Мэгги, глядя на Питера осуждающе.
— Наверное, потому, что сильно занята делами комитета по организации выпускного? — говорит Питер, протискиваясь на место между Мэгги и Мышью. Мэгги берет газету и указывает на заголовок:
— Что это за имя — Пинки Уизертон?
— Может, кличка? — делаю предположение я. — Как у Мыши?
— Но ее на самом деле не Мышью, а Робертой зовут. Я имею в виду, что, когда она подписывается, она ведь не пишет там «Мышь».
Питер смотрит на меня, потом гладит Мэгги по голове:
— Не стоит ломать голову над внутренними делами «Мускатного ореха». Все под контролем.
На лице Мэгги появляется выражение удивления и любопытства.
— Да? А как вы собираетесь объясняться с Донной ЛаДонной? Она наверняка сильно на вас обиделась.
— На самом деле, — говорит Мышь, дуя на суп. — Ей, кажется, все это нравится.
— Серьезно? — спрашивает Мэгги.
Она оборачивается и вглядывается в противоположный конец столовой. Мышь права. Донна ЛаДонна наслаждается вниманием. Она сидит у своего обычного стола, окруженная поклонниками и пчелками из ее улья. Они собрались вокруг нее так плотно, словно они — телохранители кинозвезды, которой во что бы то ни стало нужна защита от фанатов. Донна распускает перышки. Она улыбается, опускает лицо вниз и глядит исподлобья. Плечи она при этом соблазнительно приподнимает, словно каждое ее движение снимает невидимая камера. А вот Лали и Себастьяна рядом с ней как-то не видно. Я их так и не вижу, пока не встаю, чтобы опустошить поднос. И только тогда я их нахожу. Они ютятся на краю пустого стола в углу столовой.
Я уже собираюсь выйти из столовой, когда меня окликает сама Донна ЛаДонна.
— Кэрри! — кричит она громким и звонким голосом.
Я поворачиваюсь и вижу, как она машет мне рукой над головой Тимми Брюстера.
— Привет, что? — говорю я, осторожно приближаясь.
— Ты читала статью обо мне в «Мускатном орехе»? — спрашивает она, и я окончательно убеждаюсь, что она совершенно не потеряла самообладания и, даже наоборот, польщена.
— Ну, как же, как я могла пропустить?
— С ума сойти, — говорит она, показывая, что внимание со стороны всей школы — это невыносимо, но здорово. — Я тут сказала Тимми и Джен Пи, что тот, кто написал эту статью, знает меня очень, очень хорошо. Кто бы это ни был.
— Да уж, это точно, — говорю я мягко.
Она смотрит на меня, хлопая ресницами, и вдруг, кто бы мог подумать, я понимаю, что не в силах уже ее ненавидеть. Я хотела ее сломать, но она умудрилась перевернуть все с ног на голову и получить выгоду от ситуации со статьей.
Это здорово, думаю я, выходя из столовой.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Принц-ботаник
— Ты знала о том, что Уолт живет в палатке? — спрашиваю я Мэгги. Мы идем, держа в руках пакеты с конфетти.
— Нет, — говорит Мэгги недоверчиво. — Зачем ему жить в палатке?
— Отец узнал, что он гей, и не позволяет Уолту спать в доме.
Мэгги качает головой:
— Ох уж этот Ричард. Он, конечно, глупый человек, но никогда бы не заставил Уолта спать на улице.