Это просто еще одно испытание, которое выпало на твою долю.
Я беру в руки камеру и смотрю на объектив. Аккуратно сдуваю пылинку и закрываю крышку.
— Донна? — кричу я. — Давай скорей.
— Не могу молнию застегнуть, — отзывается она.
Я закатываю глаза и аккуратно кладу камеру на стойку. Опять смотреть на нее в нижнем белье? Донна, как я успела заметить, принадлежит к тому типу девочек, которые любят превращать одежду и раздевание в легкую провокацию. Не стоит ей этим заниматься, лучше соблюдать некоторые приличия. Когда мы пришли к ней домой из школы, она тут же заявила, что хочет снять одежду. Она сказала, что всегда так делает.
— Я думаю, что человеческое тело прекрасно, — сказала она, снимая юбку и свитер и бросая их на кушетку.
Я пыталась не смотреть, но справиться с собой не смогла.
— Угу. Если это тело, как у тебя.
— Да у тебя тело тоже ничего, — ответила она беззаботно. — Может, стоит подправить кое-какие формы, и все.
— Ну, идеальную грудь просто так не раздают, как конфеты на празднике, знаешь ли. Я имею в виду, что в магазине ее не купишь.
— Это смешно. Помню, когда была маленькой, бабушка рассказывала нам, что детей приносят из магазина. И она здорово ошибалась.
Я снова направляюсь наверх, в спальню Донны, в очередной раз поражаясь тому, что мы стали подругами. Ну, или приятельницами. Все-таки на самом деле мы не подруги. Мы слишком разные для этого. Я никогда не смогу ее понять на сто процентов, а ей просто неинтересно копаться в закоулках моей души. Но если не брать это во внимание, Донна — неплохой человек.
Сейчас кажется, что с тех пор, как я вошла в помещение, где проводились курсы по фотографии, и оказалась с ней в паре, прошел миллион лет. Я продолжала посещать курсы, она — тоже, и, после того как вышла статья о пчеле-королеве, ее отношение ко мне стало смягчаться.
— Я до сих пор не могу понять, как работает диафрагма, — сказала она однажды. — Вид лепестков диафрагмы в объективе навевает на меня мысли о сексе. Ничего не могу с собой сделать.
— М-да, лепестки — это сексуально, — пошутила я. — У цветов еще пестики и тычинки есть, если помнишь.
После этого Донна перестала меня ненавидеть и решила, что я клевая, прикольная и сумасшедшая девочка. И когда нас снова попросили выбрать себе пару, Донна решила, что лучшего партнера ей не найти.
На эту неделю нам дали задание — выбрать тему и сделать по ней съемку. Мы с Донной выбрали «перевоплощение». Вообще-то тему придумала я, но Донна радостно согласилась.
С ее внешним видом, решила я, мы легко сможем сделать из нее трех разных женщин при помощи трех комплектов одежды. А я сделаю съемку.
— Донна? — зову я.
Дверь ее комнаты открыта, но я ради вежливости стучусь. Она нагнулась вперед и силится застегнуть молнию черного шелкового винтажного платья, которое я нашла среди старых маминых вещей. Она поворачивает голову и упирает руки в боки.
— Кэрри, боже мой, стучать совершенно не обязательно. Лучше подойди и помоги мне.
Она поворачивается спиной, и при виде ее в старом мамином платье мне кажется, что прошлое и будущее сошлись в одной временной точке, как две реки, впадающие в море. А я чувствую себя человеком, которого высадили на необитаемом острове. Или матросом, спасшимся на лодке с корабля, затонувшего посреди океана.
— Кэрри? — спрашивает Донна. — Что-то не так?
Я глубоко вздыхаю и отрицательно качаю головой. У меня есть весло, напоминаю я себе. Пора плыть в будущее.
Подхожу к Донне и застегиваю молнию.
— Спасибо, — говорит она.
Внизу Донна старается принять на кушетке соблазнительную позу, а я ставлю штатив.
— Ты прикольная, знаешь об этом? — спрашивает она.
— Ну, наверное, — отвечаю я с улыбкой.
— Не в смысле комичная, — говорит она, отклоняясь назад, чтобы опереться на локти. — В другом смысле. Ты не такая, какой кажешься.
— Как это?
— Ну, я всегда думала, что ты зануда. Ну, что-то вроде ботаника. Нет, ты симпатичная и все такое, но мне всегда казалось, что ты не из тех, кто хочет пользоваться своей красотой.
— Наверное, я хотела пользоваться мозгами.
— Нет, не совсем так, — продолжает Донна задумчиво. — Я думала, что смогу легко через тебя переступить. А потом прочитала статью в «Мускатном орехе». Мне вроде бы следовало обидеться, но я, наоборот, почувствовала, что восхищаюсь тобой. Я подумала: «Эта девушка может постоять за себя. Причем не перед кем-нибудь, а передо мной. Не так много таких найдется».