— Я слышала, он был в тюрьме…
— Его семья потеряла все свои деньги…
— Ни одна девушка не смогла удержать его около себя больше трех недель…
Я заставляю Себастьяна Кидда покинуть мои мысли, представляя, что Синтия Вианде не просто моя одноклассница, а необычный вид птицы. Среда обитания: любая сцена, куда ее пригласят. Оперение: твидовая юбка, белая блузка, кашемировый свитер, удобные туфли и нитка жемчуга, скорее всего натурального. Она продолжает перекладывать карточки с текстом своей речи из одной руки в другую и оттягивать вниз свою юбку. Похоже, несмотря ни на что, она немного нервничает. Я знаю, я бы точно нервничала. Я не хотела бы, но все равно нервничала бы. Мои руки тряслись бы, а голос перешел бы на писк, и в конце концов я возненавидела бы себя за то, что не сумела совладать с ситуацией.
Директор школы, мистер Джордан, поднимается к микрофону и говорит набор скучных и банальных вещей о том, что нужно не опаздывать на занятия, и что-то о новой системе дисциплинарных взысканий, затем миссис Смидженс сообщает нам о том, что школьная газета «Мускатный орех» ищет репортеров и что в ближайшем номере будет потрясающая история о еде в кафетерии. Наконец к микрофону подходит Синтия.
— Это самый важный год в нашей жизни. Сейчас мы балансируем на краю страшного обрыва, и уже через девять месяцев наши жизни безвозвратно изменятся, — говорит она так, будто думает, что она не кто иной, как Уинстон Черчилль или кто-то в этом духе. Я почти поверила, что она сейчас добавит, что нам нужно бояться самого страха, но вместо этого она продолжила: — Итак, этот год будет всецело посвящен нашей выпускной жизни. Жизни, которую мы запомним навсегда.
Неожиданно на лице Синтии появляется беспокойство, так как все головы начинают поворачиваться в центр аудитории. По проходу шествует Донна ЛаДонна. Она одета, как невеста, в белое платье с глубоким V-образным вырезом, ее пышное декольте украшено крошечным бриллиантовым крестом на платиновой цепочке. У нее белоснежная кожа, на одном запястье набор серебряных браслетов, которые звенят, как колокольчики, когда она двигает рукой. В аудитории воцаряется молчание.
Синтия Вианде тянется к микрофону.
— Привет, Донна. Так рада, что ты смогла прийти.
— Спасибо, — говорит Донна и присаживается.
Все смеются.
Донна кивает головой Синтии и делает легкое движение рукой, давая знак, что та может продолжать. Донна и Синтия — подруги лишь потому, что имеют общий круг друзей и вынуждены общаться, но на самом деле в душе они друг друга недолюбливают.
— Как я говорила, — снова начинает Синтия, пытаясь вернуть внимание аудитории, — этот год будет посвящен нашей выпускной жизни. Жизни, которую мы никогда не забудем.
Она делает знак диджею, и из колонок вырывается песня «Мэмориз». Я тяжело вздыхаю, прячусь за тетрадью и начинаю хихикать вместе с остальными, но затем я вспоминаю письмо, и это вновь ввергает меня в депрессию.
Но каждый раз, когда мне становится плохо, я пытаюсь вспомнить, что однажды сказала мне одна маленькая девочка. У нее был настолько сильный характер, что, даже будучи уродиной, она была невероятно милой. И ты твердо знаешь, что она все это понимает.
— Кэрри? — спросила она. — Что, если я принцесса с другой планеты? И никто на этой планете не знает об этом?
Я часто думаю об этом. Я имею в виду, разве это не правда? Кем бы мы ни были здесь, мы могли бы быть принцессами где-то в другом месте. Или писателями. Или учеными. Или президентами. Или… да кем угодно, черт возьми, кем здесь, если верить другим, мы быть не можем.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Целая толпа
— Кто знает разницу между интегральным и дифференциальным исчислением?
Эндрю Цион поднимает руку:
— Это как-то связано с различным использованием дифференциалов?
— Почти, — говорит наш учитель, мистер Дуглас. — Есть другие варианты?
Мышь поднимает руку:
— В дифференциальном исчислении вы берете бесконечно малую точку и считаете скорость изменения одной переменной в зависимости от другой. В интегральном вы берете небольшое приращение и интегрируете его от нижнего до верхнего предела, то есть суммируете все бесконечно малые точки и получаете результат.
Ничего себе. Откуда, черт возьми, Мышь знает это?
Мне кажется, я никогда не смогу разобраться в нынешнем курсе, и впервые в жизни я близка к тому, чтобы провалить математику. С самого детства этот предмет давался мне очень легко: я все время делала домашние задания, сдавала тесты на отлично, и мне не нужно было прилагать для этого особых усилий. Но сейчас, очевидно, придется взяться за учебники.