— Ты постарался.
Но он не взглянул на меня, а лишь опустил голову и буркнул в сторону:
— Я предупреждал, что мой пир не сравнится с твоим.
— Он другой, но мне и сравнивать не с чем. Я бывала на пирах лишь в Риме и Александрии. Откуда мне знать, как принято в столицах провинций?
Меня начала раздражать его странная манера смотреть в сторону. Такой разговор после всего, что между нами было, казался неестественным. Мне очень хотелось повернуть его лицом к себе… а может быть, и поцеловать. Ручаюсь, его солдатам это бы понравилось.
— Да посмотри ты наконец на меня, — с укором сказала я.
Он повернулся, и я увидела на его лице вожделение — или то было отражение моего собственного чувства? Воображение порой заставляет принимать желаемое за действительное. Что поделать, если весь его облик — широкий лоб, темные глаза, полные изогнутые губы — вызывал у меня лишь одну мысль.
— Охотно повинуюсь приказу, — промолвил Антоний, но тут его внимание привлек Деллий.
— Хорошо бы знать, когда в здешних краях наступает зима, — говорил он. — К ее приходу нужно подготовиться заранее.
— У нас долгая осень, потому что гора защищает долину от северных ветров, — ответил один из магистратов Тарса. — А в каком направлении намерены вы двинуться отсюда?
— Дальше в Сирию, — отозвался Антоний. — А затем в Иудею. Мне нужно встретиться с Иродом.
— А потом? — спросила я.
— Обратно в Рим.
В зал вбежала группа клоунов, одетых в пародийные римские доспехи. Они принялись носиться по залу, выкрикивая загадки.
— На закате поднимается, на рассвете опускается — что это?
Я не сомневалась, что они имеют в виду неполную луну.
Остальные загадки были в том же роде. Попадались, правда, и политические, но тут приходилось шутить с оглядкой. Собравшимся развлечение явно пришлось по вкусу, они хлопали в ладоши и притопывали ногами.
«Что ж, — напомнила я себе, — это все же веселее, чем традиционный римский ужин. Некоторые шутки можно даже признать остроумными».
— Мне всегда хотелось стать солдатом, — сказала я Антонию и положила на его руку свою. К моему удивлению, он отстранился, быстро потянувшись за горстью оливок.
— Тогда пойдем в Парфию вместе со мной, — последовало искреннее предложение.
Но я не собиралась давать ему то, в чем отказала Цезарю. Хочет воевать — пусть организует авантюру за свой счет.
— Может быть, я прибуду туда в качестве твоей гостьи.
В какой-то степени солдатский пир показался мне даже интереснее обычного: здесь не было места длинным пустым любезностям. К тому же для меня эта компания была в новинку, как для Антония — корабль Венеры.
Когда все нагрузились так, что пир превратился в обычную попойку, я решила вернуться к себе. Антония, однако, это разочаровало — он хотел, чтобы я осталась.
— Зачем? Хлестать вино с солдатами? Им от моего ухода только полегчает — будут чувствовать себя свободнее. Они наверняка ждут, когда я отбуду, чтобы разгуляться вволю.
— Отправляйся в мои покои, — предложил он. — Я скоро приду.
— Как солдатская девица! — рассмеялась я. — Нет уж, спасибо.
— Но я приготовил их для нас!
— Наверное, заменил походную койку настоящей?
Проблема, конечно, была не в койке, а в том, что это позор — отправиться к нему и ждать, когда великий полководец соблаговолит явиться. Да еще на глазах у его командиров. Неожиданно я разозлилась.
— Так вот к чему ты клонил все это время? Ты хвастался, да? — Я указала на огромную компанию. — Хочешь произвести на них впечатление?
Мне нужно было уходить. Я чувствовала себя преданной.
— Нет, постой. Я не…
Он осекся, но не протянул руки, чтобы задержать меня.
— Ты должен прийти ко мне, — сказала я. — Это единственная возможность.
Я встала с ложа, вышла и села в свои носилки.
По пути к пристани я отчаянно злилась и думала, что, если Антоний явится на корабль, я не допущу его к себе. Настроение не располагало к любви: весь вечер он демонстративно держался на расстоянии, а потом решил, будто я стану дожидаться его в постели. Видно, женщины избаловали его сверх всякой меры. Взять хотя бы его вчерашнюю выходку: нужна большая самонадеянность, чтобы заявиться ко мне посреди ночи, как в палатку лагерной шлюхи!
Но как я сама себя повела?
Было уже поздно, когда я поднялась на борт моего корабля и спустилась в каюту. Вчера в это же время я только начала отдыхать после пира. Неудивительно, что меня одолевала усталость. Путешествие, приготовление, пиршество… бессонная ночь, новые приготовления, новый пир. Я валилась с ног, а потому выбросила из головы все мысли об Антонии и его солдатском празднике и, не удосужившись даже позвать Хармиону, скинула одежду, буквально заползла в постель и провалилась в глубокий крепкий сон без сновидений.