Птолемеи — самые масштабные атлетические игры, не считая Олимпийских, включавшие в себя и конные гонки, и все виды состязаний, — проводились в Александрии каждые четыре года и сопровождались постановками в театре трагедий и комедий.
— Как же ты их назовешь — Антониями?
Он рассмеялся, но я сразу поняла, что идея его затронула.
— Я назову их Natalicia Nobilissimi Antoni, — сказала я. — Празднование дня рождения благороднейшего Антония.
Он поднял брови.
— Да ты, я смотрю, сильна в латыни.
Мне всегда нравилось удивлять его.
— Ну а поскольку тебе, конечно, придется принять участие во всех состязаниях, размах будет поменьше, чем на обычных играх. Ведь ты, кажется, не управляешь колесницей. И не можешь быть акробатом.
Я надеялась, что он не захочет выступить в роли колесничего, потому что организация гонок весьма дорого стоила.
— Нет, я не колесничий, — ответил Антоний. — И ты не забыла, сколько лет мне исполняется? Сорок два. Не уверен, что участие в состязаниях в моем возрасте — удачная идея. Вряд ли проигрыш будет для меня лучшим подарком.
— Вздор, — отмахнулась я. — Тебе предстоит состязаться с солдатами и командирами, а не с профессиональными бегунами и борцами. Иначе было бы нечестно.
Кроме того, я надеялась, что подготовка к состязаниям заставит его упорядочить образ жизни. Он слишком горд, чтобы выйти на палестру неподготовленным, а значит, придется тренироваться. Что пойдет ему на пользу, поскольку в последнее время Антоний допоздна засиживается за вином, а потом спит до полудня.
— Это будут атлетические игры на греческий манер, — предупредила я. — Никаких убийств, как вы, римляне, любите.
— Живешь среди греков, веди себя как грек, — пожал плечами Антоний. — Ваши обычаи более цивилизованные.
— Ты говоришь как новообращенный, — улыбнулась я. — Тебе бы еще воспринять наше греческое представление о гармоничной жизни.
В ответ Антоний рассмеялся.
— У греков мне по душе культ Диониса — культ излишества, радости жизни, свободы чувств…
— А как же культ Геракла, которому ты тоже склонен подражать? Не забудь, Геракл должен пребывать в наилучшей физической форме, дабы совершить все свои подвиги и стать богом. Геракл и Дионис — две стороны твоего «я», и тебе придется выступать в роли то одного, то другого.
— Я только этим и занимаюсь, — хмыкнул он. — Разве ты еще не заметила?
По правде говоря, воистину глубокий и искренний интерес Антоний испытывал к театру: он не только старался не пропустить ни одной пьесы, но и покровительствовал гильдии актеров. Актеры и актрисы состояли в его свите даже в Риме, он дружил с ними, и Цицерон использовал это как повод для осуждения. Однако в Александрии Антоний посещал не только театр: вместе со мной он бывал на публичных лекциях в Мусейоне. Я же принимала участие в его полуночных пирушках. Мы старались доставить друг другу удовольствие.
Четырнадцатое января, день Ludi et Natalicia Nobilissimi Antoni — игр и празднования дня рождения благороднейшего Антония — выдался ясным и безветренным. Меня удивляло, с каким энтузиазмом горожане восприняли это увеселение. Женщинам не терпелось поглазеть на набальзамированные маслом обнаженные мужские торсы, а многим мужчинам, в том числе и немолодым, вдруг захотелось скинуть с себя одежду и покрасоваться перед публикой. Принять участие в состязаниях пожелали и шестидесятипятилетний интендант из армии Антония, и чемпион Птолемеевых игр двадцатилетней давности. Остальные участники были нашими друзьями, что добавляло интереса к событию. Мы знали этих людей в совершенно ином качестве, а теперь они сняли туники и предстали перед нами в роли атлетов. Может быть, они давно тайно мечтали о таком?
Поскольку игры посвящались личному празднику и ничего официального, а тем более религиозного в них не было, мы решили, что полная нагота не обязательна.
— Если только ты сам не захочешь! — уточнила я, обращаясь к Антонию.
В конце концов, он появлялся почти голым на Луперкалиях. Правда, то было давным-давно, когда он занимал куда менее значимое положение.
— Нет, — ответил он. — Я, может, и не против, но не хочу оказаться единственным нагим атлетом. А мои соотечественники, боюсь, здесь меня не поддержат.
Тут он не ошибся. Лишь греки совершенно не стыдились наготы; римляне, египтяне и даже варвары стеснялись ее, иудеи же и вовсе видели в ней нечто столь предосудительное, что старались не подходить близко к Гимнасиону.
Программа праздников состояла из пятиборья — бег, прыжки, метание дисков, метание копий, борьба и воинские состязания вроде поединков на мечах и бега в полном вооружении. Впрочем, в воинском разделе принимали участие только солдаты и командиры.