— Так вот, дитя мое, — сказал отец, заняв место рядом со мной. Мы сидели на скамье с мягкими подушками, откуда открывался прекрасный вид на гавань. — Я должен тебе сказать кое-то еще.
— Что? — спросила я, уже догадываясь.
— Думаю, было бы разумно объявить тебя соправительницей.
— Но на всех церемониях я и так выступаю…
— Я хочу сделать это официально. То есть провозгласить тебя царицей.
— Царицей… сейчас?
Это казалось чудом — обрести высшую власть без необходимости мешать радость с горем утраты.
— Для меня это огромная честь, — промолвила я, совладав с нахлынувшими чувствами.
— Значит, в скором времени последует еще одна церемония, — сказал отец.
Он закашлялся. Кашель усилился до приступа удушья, и тут до меня дошло, что его приготовления вовсе не преждевременны.
— Отец, пожалуйста, не заставляй меня выходить замуж за моего брата! — попросила я, понимая, что это необходимо сделать сейчас. — Он плакса и ябеда, а когда вырастет, станет еще хуже.
Но царя было не переубедить даже мне. Он покачал головой.
— Нет уж. Радуйся тому, что я вопреки общепринятому порядку не назначил его наследником через твою голову. До сих пор первенство в правлении никогда не принадлежало женщинам.
— Ты не решился бы так поступить! — заявила я, но сказала это с любовью.
Я положила голову на плечо отца и подумала, как редки в нашем семейном кругу подобные доверительные прикосновения. Мы, Птолемеи, сторонились друг друга и обходились без простой человеческой ласки. Он вздохнул, потом решился погладить меня по голове.
— Да, скорее всего, я не решился бы. У тебя слишком сильная воля, тебя нельзя отпихнуть в сторону. И это хорошо.
— Мне не нравится твой советник Потин, — выразила я давнюю неприязнь. — Может быть, тебе стоит заменить его.
— Вот-вот! — рассмеялся он. — Один человек с сильной волей уже пробует на прочность другого.
По части воли он мне не уступал, что не удивительно — это от него я унаследовала собственное упрямство.
— Мне не нравится Потин, — повторила я. — Ему нельзя доверять. По-моему, хуже ничего быть не может.
— А я как раз собираюсь поставить его во главе совета регентов.
— Мне не нужен совет регентов. Я взрослая женщина.
— Тебе семнадцать, а твоему будущему соправителю, дорогому маленькому Птолемею, всего девять. Умри я сегодня ночью, ему без совета регентов не обойтись.
— Ты так делаешь мне назло!
— Ты утомляешь меня. — Отец вздохнул. — Довольствуйся тем, что тебе предложено. И смирись с Потином! — Он помолчал. — Вообще-то я собираюсь прожить до того времени, когда Птолемею потребуется не совет регентов, а сиделка, по его старческой немощи.
Отец снова закашлялся, и я взяла его за руку.
В скором времени я впервые стояла рядом с отцом в царственном облачении и слышала судьбоносные слова. Царица Клеопатра, Владычица Обеих Земель. Я чувствовала, что приняла тяжкое бремя, однако тут же обнаружила в себе неведомые доселе силы и готовность справиться со всем. Какие бы испытания ни ожидали меня, эта милостиво дарованная таинственная сила пребудет со мною и поможет противостоять трудностям. Ничто из того, что я читала или слышала прежде, не содержало и намека на подобное преображение, воспринятое мною как нежданный, но щедрый дар.
В старых преданиях говорится, что получивший дар не должен слишком задумываться о его природе, не то боги воспримут это как знак неблагодарности и недоверия. Поэтому я приняла их милость от всей души.
Тридцатый год царствования Птолемея Авлета стал первым годом царствования Клеопатры…
Итак, волею богов я взошла на трон.
Глава 9
В конце зимы следующего года, когда штормовые ветра перестали хлестать море и о подножие маяка уже не разбивались чудовищной высоты волны, я много времени проводила за чтением стихов — и древнеегипетских, и греческих. Я говорила себе, что читаю поэтические тексты для совершенствования в египетском языке; но, строго говоря, дело обстояло не так. Я читала стихи, потому что речь там шла о любви, а мне было почти восемнадцать лет.
«Поцелуи возлюбленной моей на другой стороне реки, поток течет между нами, крокодил таится на песчаной отмели. Но я ступаю в воды, вхожу в поток. Храбрость моя велика пред водами, волны не зыбки, но тверды, как твердая земля. Любовь придает мне силы. Ах! Она дала мне заклятие, чары, смиряющие воды».