Мы принимаем близко к сердцу два вида преступлений: преступления, где жертвами являются дети, и преступления, где дети являются преступниками. В первом случае мы оплакиваем невинных; во втором — понимаем, что неверно считали всех детей невинными. Стрельба в школе — это самое пугающее преступление, потому что к нему относятся оба эти положения. Колумбайн все еще держит некую пальму первенства, остается чем-то вроде эталонного образца, до которого все остальные не дотянули. Огромное самомнение, к которому примешивается садизм, хаотичность нападения и масштаб запланированного, сделали Эрика Харриса и Дилана Клиболда героями для огромного количества юных бунтарей, не имеющих особых причин для бунта, в то время как остальные люди их проклинают как психопатов, а некоторые религиозные группы — даже как символы сатанизма. Люди, которые хотят защитить своих детей от такой угрозы, снова и снова анализируют мотивы и цели мальчиков. Даже самые неустрашимые родители задаются вопросом о том, как можно быть уверенным, что их дети не совершат подобных преступлений. «Лучше знакомый враг, чем незнакомый», — говорит народная мудрость, и Колумбайн — это, прежде всего, внезапное нападение неизвестного, ужаса, спрятанного на самом видном месте.
Было совершенно невозможно разглядеть в мальчиках убийц. Мы живем в обществе осуждения, и некоторые родственники жертв были неумолимы, требуя неких «ответов», которые «хранились в тайне». Лучшее свидетельство того, что родители ничего не знали, — это уверенность в том, что, если бы они знали, то что-нибудь предприняли бы. Судья округа Джефферсон Джон Де Вита сказал о мальчиках так: «Что больше всего ошеломляет, так это количество лжи. Легкость их лжи. Крутизна их лжи». Большинство родителей считают, что они знают своих детей лучше, чем это есть на самом деле; дети, которые не хотят, чтобы их тайны знали, могут охранять свою внутреннюю жизнь очень тщательно. Иски семей жертв основывались на сомнительных положениях о том, что человеческую натуру можно узнать, что внутреннюю логику можно отследить и что трагедии можно предсказать. Они думали, что какая-то скрытая информация могла изменить то, что случилось. Жан-Поль Сартр однажды написал: «Зло — это не видимость», добавив: «если вы будете знать его причины, оно никуда не денется». Непохоже, что Сартра часто читают в пригородах Денвера.
Эрик Харрис, по всей видимости, был психопатом со склонностью к убийству, а Дилан Клиболд страдал депрессией со склонностью к самоубийству, и в корне отличное душевное расстройство одного было необходимо другому. Депрессия Дилана не привела бы его к убийствам без Харриса, но, возможно, что-то в Эрике потеряло бы стимул к действиям, если бы не нужно было тащить за собой Дилана. Злость Эрика шокирует, но молчаливое согласие Дилана шокирует не меньше. В своем дневнике Дилан писал: «Мысли о самоубийстве вселяют в меня надежду, что я, куда бы ни попал после этой жизни, окажусь в своей тарелке… что, наконец, перестану враждовать с самим собой, с миром, с вселенной. Мой разум, тело, все во мне обретет ПОКОЙ — я — моя душа (существование)». Он описывал свое собственное «вечное страдание в бесконечных направлениях в бесконечных реальностях». Самое часто встречающееся слово в его дневнике — это любовь. Эрик писал: «Как ты осмеливаешься считать, что ты и я принадлежим к одному виду, когда мы таааааааааааакие разные, ты не человек, ты робот… и если ты задирал меня в прошлом, ты умрешь, если я об этом узнаю». В его дневнике описывается, как в неком воображаемом студенческом будущем он будет дурить голову девчонкам, чтобы заманить их к себе в комнату и изнасиловать. Далее: «Я хочу вырвать горло зубами, как ключ из жестянки с пивом. Я хочу поймать какого-нибудь маленького слабенького новичка и просто порвать его на части, как гребаного волка, я хочу душить их, сплющивать их головы, рвать их рты, ломать их руки пополам, показать им, кто здесь бог». Эрик был несостоявшимся Гитлером, Дилан — Холденом Колфилдом[2].
Сью Клиболд подчеркивает, что смерть ее сына была самоубийством. Карл Меннингер, который подробно писал о самоубийстве, сказал, что оно требует совпадения «желания убивать, желания быть убитым и желания умереть». Желание убивать не всегда выражено напрямую, но оно является необходимой частью головоломки. Эрик Харрис хотел убивать, а Дилан Клиболд хотел умереть, и вместе они считали, что в них есть божественное зерно, оба писали, что бойня сделает из них богов. Их соединение идеи величия и глупой выходки несет на себе отпечатки обычного подросткового поведения. Во время стрельбы в школе Колумбайн Хай, уже к концу бойни, один из свидетелей, прятавшихся в столовой, слышал как кто-то из убийц говорил: «Сегодня миру придет конец. Сегодня мы умрем». Это детское объединение себя со всеми остальными людьми. Г. К. Честертон писал: «Убийца убивает человека, самоубийца — человечество. Что касается его, то он уничтожает весь мир».
2
Хо́лден Ко́лфилд — главное действующее лицо романа Джерома Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи», ставшее символом юношеского бунта и нонконформизма. —