Естественно, на двери никаких звонков. Кованый молоток из начищенной бронзы со стилизованной буквой «N» в центре, окруженный всевозможными листиками, цветочками и даже парой пузатых амурчиков, отчего-то с рожками.
Руслан постучал.
Конечно, о его прибытии знали, да и как можно не заметить одиноко садящийся корабль на небольшой планете.
Да ведь он и предупреждал, договаривался.
О-о, договаривался, чего ему стоило договориться о встрече… да ничего!
Подумав, он еще раз набрал номер резиденции и попросил передать мистеру Нуразбекову, что он хочет поговорить с ним о его заказе Хардкванону.
Конечно, в свои сто семнадцать, старик мог окончательно выжить из ума, мог просто не вспомнить, кто такой Хардкванон, а мог и не иметь к этому никакого отношения, а все догадки — плод чересчур буйной, писательской фантазии Руслана.
Все могло быть.
Однако произошло то, что произошло — через пол часа ему позвонили и сообщили, что мистер Лев Нуразбеков примет его.
Как там говорили древние «Alea jacta est». Или пан, или пропал. Хотя, какой он пан. В который раз — десятый, сотый Руслан задавал себе вопрос: Для чего, зачем он это делает? Марта? Волнительное раскрытие величайшей тайны? Поиск справедливости? Все вместе?
Дверь открылась.
Невозмутимый дворецкий, уже виденный Русланом на экране, стоял за порогом.
— Мистер Сваровски, мистер Нуразбеков ждет вас!
Ну, вот и все.
Руслан плохо помнил интерьер, как и весь путь по внутренностям дома. Куда-то поднимались, потом шли длинным коридором, поворачивали, снова поднимались.
Дом не был пустым. По дороге попадались слуги — мужчины, женщины, даже дети, весело гоняющие бесконечными коридорами. Искусственное солнце астероида через высокие окна приятно расцвечивало все яркими красками. Не так он представлял себе жилище человека, опутавшего паутиной своих замыслов весь мир… Дверь, обычная дверь, неотличимая от многих. Из двери выходит девушка, чем-то напоминающая Марту. Сердце Руслана и без того бьется в два раза быстрее, так что на появление незнакомки Юноша не реагирует.
— Как он? — в голосе дворецкого неподдельное участие.
— Как обычно, — не дежурный ответ, ибо в ее голосе — удовлетворение. Постарайтесь не волновать, — это уже к нему, к Руслану.
Не волновать! Да он сам сейчас грохнется в обморок. Что тогда станут делать? Дыхание рот — в рот? Лично эта прекрасная незнакомка… о чем он думает…
Дворецкий указывает Руслану на дверь.
— Прошу вас, и… постарайтесь не волновать.
Дневник палача подходил к концу, осталось всего несколько листков. Вот он — один из последних.
«Думал ли я о том, что предаю своих?
Думал.
Но предавая, я спасаю людей. Тысячи жизней, таких, как я, ведь что бы ни думали — я — человек.
Одно согревало душу, если принять, что у палачей имеется душа, Джо Бугатти я так и не казнил. На моих руках нет его крови. Слабое, но утешение, ибо они обагрены другой кровью. Кровью сотен, а может быть тысяч невиновных. Правильный ли размен? Не знаю. Существует ли меньшее зло. Убить одного, чтобы спасти двоих. Десять. Сотню. Где заканчивается преступление и начинается милосердие? Каково должно быть соотношение, чтобы жертва оказалась приемлемой? И существует ли оно в природе это соотношение?
У нас, палачей, обостренное чувство справедливости. Нас специально воспитали такими. Другие палачи, телепаты. Себе на погибель.
Всю жизнь, по мере сил и умений, я боролся с преступлениями, по общепринятым, пусть и не всегда верным меркам.
То, что я узнал, выяснил, именно преступление. И я должен, обязан с ним бороться. Меня сделали таким, так пожинайте плоды».
Руслан Сваровски отложил листок. Дальше шел пересказ разговора. Диалога, который перевернул мир четверть века назад.
Он слышал его запись. Не один раз. Многое оставалось непонятным, и не только для Руслана. Теперь, кажется, понял, или, как любят выражаться писатели детективных романов, а теперь еще и палачи: «Частички головоломки начали ставать на свои места».
Руслан не стал читать рукопись. Вместо этого, он вошел в банк данных и вызвал аудиозапись разговора.
Того самого.
Два голоса.
Молодой и постарше.
Мужские.
— Отзови, — говорит тот, что постарше.
— Как вы прошли? — нотки удивления. — А-а, понятно. Воспользовались своим даром.
— Скорее проклятием.
— Даром, именно даром! Это люди, обычные люди своим отношением, своими страхами и комплексами превратили его в проклятие! А это дар, именно дар, свыше, очередная ступень эволюции!