О рукописи Дневника я молчал несколько лет, пока однажды ко мне не явился упомянутый мною Давид от имени академика Куравина. Прилетел он к нам под каким-то банальным научным предлогом, но, как выяснилось, прежде всего, по мою душу.
Расспрашивая меня о подробностях открытия Красного Хеопса (а в это время я уже пребывал в другом марсианском поселении в тысячах километрах от заветного места), Давид вдруг подмигнул мне и сказал:
— Это очень хорошо, дорогой друг, что Вы сообразили утаить кое-какие находки, сделанные Вами в камере Пирамиды.
Я проглотил язык и вытаращил глаза.
— Знаю-знаю, — успокоил меня Давид. — Вы очень удивлены, но поверьте, что кроме нас двоих об этом никто не знает, и в ближайшие тридцать лет узнать не должен. Договорились?
Я кивнул, по-прежнему не в силах вымолвить ни слова. Потом, конечно, Давид улетел, сцена эта изгладилась в моей памяти, но обещание тайно хранить рукопись тридцать лет я сдержал. Возможно, я вовсе не решился бы опубликовать Дневники, если бы три месяца назад мне не позвонил тот же Давид и не попросил это сделать «от имени — я цитирую — и по личной настоятельной просьбе автора».
Зачем им понадобилось раскрывать такую серьёзную тайну — бог весть. Надеюсь, скоро это станет известно. Подозреваю только, что Правительство давно в курсе, иначе мне не дали бы и рта раскрыть. Возможно также, что Дневники являются элементом некого тщательно проработанного проекта влияния на сознание интеллектуальной элиты и не имеют ничего общего с реальностью. А может быть и так, что почти всё в них — правда, и опубликование их есть жертва малого во имя спасения чего-то большего. Этакий отвлекающий манёвр. В любом случае, истина, как всегда, остаётся для нас с вами, мой уважаемый читатель, тайной за семью печатями.
Текст, который Вы увидите далее, приведён мною практически без изменений. Лишь в некоторых местах я немного сгладил шероховатости стиля, чтобы Дневник выглядел единым произведением, а не сборником отрывков, написанных при различных обстоятельствах и в разных условиях. Кое-где я удалил излишние интимные или научно-технические подробности. Оригинал, поверьте, читать гораздо труднее, однако его точные копии Вы также можете найти в Большом Информатории.
Читайте, думайте и не судите строго.
Во имя Великой Пирамиды!
Глава 1. Начало
Всё началось ещё в детстве. Я тогда учился в школе, в классе, наверное, пятом. На дворе стояла весна 89-го года прошлого века. Раскрутившийся маховик Перестройки, как катализатор, ускорял развал экономики Советского Союза, о чём красноречиво говорили пустые прилавки продовольственных магазинов моего маленького провинциального города. Антиалкогольная компания под девизом «Трезвость — норма жизни» успешно зашла в тупик. Только что в феврале закончился вывод войск из Афганистана. По стране тянулись знаменитые «колбасные поезда» и нескончаемые очереди по любому поводу.
7 апреля затонула подлодка «Комсомолец». Помнится, меня, как зампредседателя пионерского отряда, вместе с моим товарищем отправили во Дворец Пионеров сделать маленький доклад о трагической гибели подлодки, но по какой-то причине доклад не состоялся. Должно быть, не смотря на прогрессировавшую гласность в лице Андрея Дмитриевича Сахарова, руководство страны тему решило замять.
Впрочем, не всё было так мрачно. Только что вышел великолепный фильм «Собачье сердце». Появилось ленинградское телевидение с невзоровскими «600 секунд». Осенью разрушат берлинскую стену. Появятся «варёные» джинсы. Примерно в то же время я начал активно осваивать братьев Стругацких и Станислава Лема. Слава богу, с книгами в СССР проблем не было, и, как всякий прилежный советский школьник и пионер, я ходил в библиотеку и регулярно брал внеклассное чтение. Я был не в том возрасте, чтобы читать самиздат, но и время уже было другим: хорошая литература стала доступнее.
Впрочем, что это я? Ностальгия? Нет, вряд ли. Разве что ностальгия по детству. Ведь из всего перечисленного с тех времён я помню лишь «Комсомолец», «600 секунд» да «Магелланово облако» Лема. Всё остальное я узнал и понял позже, когда подрос. Даже колбаса откуда-то дома периодически возникала — варёная. А ещё у меня тогда впервые появились компактные аудиокассеты: одна с альбомом Александра Розенбаума, другая — с «Оловянной душой» Владимира Асмолова. До этого у нас был только катушечный магнитофон 60-лохматого года и записи Высоцкого. Понятное дело, что ни о каких torrent-раздачах, mp3-плеерах, интернет-провайдерах, айпадах и айфонах речи и быть не могло. Хотя, если вновь обратиться к истории, то можно заметить, что уже с 90-го года в Москву пришла сеть Фидо, и в нашей стране начал формироваться неведомый доселе класс неформалов — фидошники. Но в маленьком провинциальном городе слово «компьютер» могли произнести разве что заезжие гости из Мурманска, где в это время в Кольском филиале Академии наук СССР только-только стали появляться персональные компьютеры типа IBM PC. А у меня был лишь крутой программируемый калькулятор МК-61.