Сидя на траве, я заплакал. Слезы текли по моему лицу грязными ручейками, и я безуспешно вытирал их, шмыгая носом. Маура подошел ко мне, опускаясь на колени.
- Все, бояться нечего. Успокойся. Сильно ударился?
Он протянул руку, чтобы утереть мои слезы, но я инстинктивно отшатнулся, потому что на руке были капли волчьей крови. На его одежде тоже было несколько пятен. Маура проследил за моим взглядом, затем встал и снова отошел к распластанной туше.
- Вы убили... – прошептал я.
- А ты предпочел бы, чтобы это милое животное разорвало тебя на части? – резко отпарировал он. – Зато смотри: из шкуры выйдет прекрасная накидка на зиму, – Маура приподнял одну из мохнатых лап.
Меня передернуло.
- У нее, может, были дети... Она их кормила... Теперь она к ним никогда не вернется...
Маура помрачнел, вытирая нож о траву, и внимательно взглянул на волка.
- У него, – поправил он, – возможно, и были дети.
Как можно более тщательно очистив руки, он сделал еще одну попытку приблизиться ко мне.
- Ну не надо, Бан. Эх... – Маура махнул рукой, собрал веток и забросал ими тушу так, что она быстро скрылась из виду под густым покровом. – Все. Не буду я его брать.
Я позволил ему поднять себя с земли, утирая нос и глаза рукавом.
Дойдя до небольшого лесного ручейка, он разделся по пояс и окончательно смыл с себя все следы атаки.
- Волки – нормальные ребята, но тут пойми, или ты, или тебя, - говорил он, сидя на бревне недалеко от опушки. – Закон выживания.
Уже успокоившись, я сидел рядом, насупленно его слушая. Тогда, пребывая в шоке, я даже не подумал, что его атака на волка спасла мне жизнь.
- У меня просто реакция на них теперь такая... – продолжал Маура. – В детстве, в Зараке, на моих глазах пес вцепился зубами одному мальчику в руку, и оторвал ее.
- Оторвал?! – ужаснулся я.
- Ну да, почти от плеча, - подтвердил он. – И это не дикий пес был, соседская семья его на привязи держала. Утверждали, что полностью ручной, домашний. А он возьми и сорвись с привязи, и прямиком к детям, которые неподалеку играли. Они его даже не дразнили. Он от запаха крови озверел совсем, и на следующего кинулся.
- Так он их... всех... того?.. – у меня пересохло во рту от потрясения.
- Не успел. Я его камнем в голову завалил. Меня за это из приемной семьи и выгнали, потому что хозяева пса пришли плату за убыток требовать, и крепко поругались из-за этого с той семьей.
- Так вы же... спасли всех этих детей! – не поверил я. – А если бы их собственные дети среди них были?!
- Тогда, может, и не выгнали бы, - пожал он плечами. – А впрочем, кто знает...
- А мальчик тот без руки остался? – с сожалением спросил я.
- Остался. Но выжил. Ладно, что мы все о бедах, - перебил он сам себя. – А почему ты подумал, что это именно волчица, а не волк? – последовал неожиданный вопрос.
Я не знал, как объяснить.
- Моя мама... она... не вернулась... – наконец сбивчиво сказал я, сопя и низко опустив голову. – Она... – я не закончил, но ему и так уже было понятно.
- Вот оно что... – проговорил он с грустью. – Я должен был догадаться.
Видя, что я опять на грани слез, он дотянулся до ближайшего куста ежевики, быстро набрал пригоршню сладких ягод и положил мне на ладонь.
- По крайней мере, ты ее знал, - добавил он задумчиво. – Хотя, что я говорю, это же еще хуже. Прости.
До того, как у меня с языка сорвался вопрос, он снова поднялся, протягивая мне руку:
- Идем домой, а то скоро смеркаться начнет.
- Я просто болван, - огорошил меня он на следующий день, присев на траву рядом со мной, когда я разворачивал узелок с завтраком.
От моей вчерашней обиды уже не осталось и следа, и я встретил его широкой улыбкой, что, судя по всему, повергло его в такое же недоумение, как и меня его реплика.
- Что вы говорите, господин? – округлил я глаза.
- Говорю, что я виноват, - продолжил он. – Кто я такой, чтобы осуждать твое мнение? И кто сказал, что лучше быть правителем, чем земледельцем? Так что прости. В твоих словах больше правды, чем во всех моих великих планах по улучшению общества.
Он вынул из-за пазухи и протянул мне самодельное ожерелье из мелких высушенных желудей – в каждом он аккуратно проткнул дырочки, нанизав их на тонкую крепкую бечевку.
- Мир? – вопросительно посмотрел он на меня, наклонив голову.
- Конечно же! – с жаром и смущением проговорил я, восхищенно рассматривая его подарок и тут же надев его на шею. – Спасибо, хозяин!
- Это тебе спасибо, - улыбнулся он в ответ, дружески потрепав меня по голове.
Мы вместе позавтракали, и я обменялся с ним ломтиками пареной репы, а он со мной – свежесобранным крыжовником и купленными на рынке медовыми сухариками; и в душе моей снова надолго воцарился покой.