Он быстро взял с нижней полки открытого прикроватного шкафчика небольшой белый сосуд из непонятного гибкого материала, с вытянутым горлышком и отходящей от него закругленной емкостью. Откинув одеяло над лежащим, он наклонился и плотно приставил горлышко сосуда так, чтобы ни одной капли не вылилось наружу.
- Давай, - кивнул он.
- Не могу так, - пробормотал Маура сквозь зубы.
- Хочешь, чтобы я позвал кого-нибудь другого?
- Нет. – Смирившись с унизительной ситуацией, мой хозяин наконец позволил себе расслабиться, и дело было сделано.
По моей просьбе Аргон научил и меня, как правильно использовать чудесные сосуды, второй из которых оказался побольше, с плотно задвигающейся крышкой над плоской емкостью, и как мыть их в душевой комнатке под проточной водой из металлического настенного устройства. Под ним был удобный сток, открывавшийся нажатием ноги на небольшую напольную кнопку, и все содержимое сосудов вместе с водой уходило прямо в круглое отверстие в каменном полу, которое затем удобно закрывалось.
К вечеру хозяина охватили очередные сильные судороги, каждые несколько минут сотрясая все тело с головы до ног, словно невидимая волна накатывалась и отходила. В отчаянии я забрался на кровать позади него и лег, обхватив его руками и прижавшись к его спине. Он бесконтрольно содрогался в моих объятиях, стуча зубами.
- Уйди, Бан...
- Простите... я не подумал... – спохватился я, поняв, что снова допустил непозволительную вольность. – Я только хотел вам помочь...
- Нет... Это для тебя плохо... меня трогать... Я тебя заражу... – шепнул он из последних сил.
- Тогда мне все равно, хозяин, - ответил я, вновь обнимая его тело под легким покрывалом и уткнувшись щекой в его горячий затылок.
Через некоторое время приступы дрожи стали ослабевать, и постепенно отпустили его совсем. Лежащий крепко уснул.
Но я долго еще не вставал с кровати, боясь оставить его одного; до тех самых пор, пока в комнату не вошел один из чужаков.
На другое утро Маура снова тошнило, и Аргон сидел рядом, держа перед ним белую емкость, и в нужный момент подставляя ее. Я с болью и ужасом смотрел на выплескивающееся туда содержимое с примесью крови, с трудом подавляя рвущиеся наружу собственные рыдания. Это все выглядело так страшно, что я не мог представить себе, что наступит какое-либо улучшение.
Когда странник уходил отдохнуть, я уже сам помогал хозяину. Почему-то, когда дело касалось его, всю мою природную брезгливость как рукой снимало, и эти действия меня ничуть не смущали и не тяготили. Не из-за обязанности служить, а просто всем своим существом я жаждал быть ему полезным и облегчать малейшее неудобство. Его беспомощное состояние пугало меня и доводило до исступления, и я мог утешиться лишь этим чувством своей нужности.
- Дай... эту штуку, - просил он, указывая глазами.
С тех пор приспособление для малой нужды звалось «эта штука», а для большой – «та штука», ибо их названия на чужом языке мне было трудно запомнить и различить.
- Ох, Бан, зачем я тебя во все это втянул? – простонал он, когда я осторожно обтер его кожу и снова прикрыл легкой простыней. – Ты не должен быть здесь...
Закончив все необходимые процедуры, я присел на стул, слегка поглаживая лежащего по плечу.
- Мое место всегда рядом с вами, хозяин, - тихо сказал я. – Мы домой вернемся, и все будет хорошо, как прежде. Вы только поправляйтесь...
* * *
На следующий день я проснулся поздно и тут же побежал к хозяину, ругая себя за то, что оставил его одного. Хотя в одиночестве он, конечно, не оставался – покоя ему вообще не давали. В течение дня то и дело заходили и выходили чужаки, что-то проверяя и измеряя, да и Аргон большую часть времени находился рядом. Когда я вошел, он как раз безуспешно пытался уговорить Маура поесть.
- Попробуй хотя бы немного, - в который раз поднес он ложку к губам лежащего. – Это совсем как овсяная каша, горечь не чувствуется. Смотри, я специально добавил мед.
- Не надо... - хрипло бормотал тот, отталкивая его руку. – Тошнит... Болит все...
- Ты должен, иначе ты потом не сможешь есть вообще, - уже тверже и настойчивее сказал странник. – Это спасет твое тело от разрушения тканей изнутри.
Однако ложка снова была отвергнута.
- Бан, хорошо, что ты здесь, - Аргон уступил мне место. – Поговори с ним. Я ничего не могу сделать, разве что кормить его насильно.
Сев рядом с кроватью, я с болью взглянул на багрово-красное лицо хозяина, на его воспаленные от лихорадки глаза, в которых блестели едва сдерживаемые слезы отчаяния и беспомощности. Отвернувшись, он кусал и без того растрескавшиеся в кровь губы.
- Хозяин... вы должны поесть... – робко произнес я, дотрагиваясь до его руки, судорожно сжимавшей край простыни. – Ведь если вы ничего не будете есть, вы же... вы же... – У меня самого перехватило горло от душащих слез, и я замолчал, склонив голову и невольно громко всхлипнув.