На следующее утро он все-таки появился к завтраку. Ками при виде его не смогла сдержаться и вновь хихикнула, вспомнив о вчерашнем.
Маура сел у стола, хмуро оглядев нас.
- Я не хочу знать, что я вчера говорил. Но, что бы это ни было, я прошу у вас обоих прощения. – И он сосредоточился на тарелке с кашей.
* * *
В начале осени приехал погостить Калимак со своим старшим братом Ильмаком и его женой Каи́рой.
- Родичи меня одного уже ни на шаг не отпускают, просто ужас, – первым делом пожаловался он Маура. – Поэтому принимай нас всем скопом!
Хозяин тепло и радушно встретил их, и мы вместе с ним и Ками, которая уже ходила с заметным животом, быстро накрыли на стол, приглашая всех садиться.
Видимо, Калимак уже успел подробно разъяснить своим сопровождающим, что в имении Лабин-нег все не так, как у нормальных людей, поэтому гости вслух не удивлялись и не возмущались, что их обслуживает глава дома, а рабы сидят с ними за одним столом.
Обед плавно перешел в ужин, за которым непрерывно шутили, смеялись и пили. В конце концов, уже затемно, нашедшие общий язык Ками с Каирой удалились в другую комнату, чтобы посплетничать вдоволь о своих женских делах; за белой ширмой темнели очертания их фигур, и то и дело доносилось приглушенное хихиканье.
- Я сперва подумал, что ты уже женкой обзавелся, а это, выходит, Банова телка, - усмехнулся вслед Калимак. – Когда сам? – подначил он, залпом опрокидывая в себя очередную кружку хмеля.
- Ты первый, - невозмутимо ответил Маура.
- Почему это я первый? Ты старше!
- А ты бабам больше нравишься.
- А, ну это да, это да. Хотя, смотря каким бабам. Если вспомнить твой богатый опыт...
- Заткнись, Каль.
- ...И разнообразные вкусы... – продолжал тот, уворачиваясь от подзатыльника.
- Погоди-ка, что за вкусы такие? – не понял Ильмак, встревая в их шутливую перепалку.
- Все, светать скоро начнет, - Маура решительно поднялся из-за стола. – Давайте на боковую, а то завтра не добудишься вас.
- Да не гони ты, давай еще по одной, - запротестовал Калимак.
- А рыбка соленая осталась? – поддержал его брат, лениво почесывая живот.
Трапеза продолжалась, однако дальнейшие разговоры слились для меня в неразборчивый гул, и я уже вовсю клевал носом.
Продрав с похмелья глаза, я понял, что с ночи заснул прямо на полу, ибо все кровати были заняты. На постели Ками свернулись, прижавшись друг к другу под тонким одеялом, две женщины в светлых ночных рубахах; на узком ложе в передней комнате храпел Калимак, а его брат выводил еще более звонкие рулады на кровати Маура в его комнате, раскинув в стороны руки и ноги так, что места не осталось бы даже для собаки.
Самого хозяина я обнаружил на старой лавке у очага, где он крепко спал лицом вниз, положив под щеку согнутую в локте руку вместо подушки. Из всех нас раздеться накануне удосужились только жены.
Солнце уже ползло вверх на небосводе, когда пробудился Калимак, потягиваясь и шумно зевая во весь рот.
- Эх, хорошо погуляли!
- Слышь, увалень, собирайся, домой нам пора, - показался Ильмак, на ходу подтягивая штаны и приглаживая волосы. – До темноты надо успеть еще коней вывести и искупать.
Калимак присел у лавки, щекоча Маура по носу кончиком пояса. Тот лишь недовольно поморщился, отворачивая лицо.
- Вставай, разбойник, проводишь меня хоть, – он потряс хозяина за плечо, и тот наконец проснулся, щурясь от бившего прямо в глаза солнца.
* * *
Живот Ками рос не по дням, а по часам, и в самом начале весны она благополучно разродилась девочкой – крупной, здоровой, и орущей так, что закладывало уши.
Вот только тот факт, что родился первенец женского пола, вызвал большое разочарование и у меня, и у повитух, сразу переставших слишком усердно хлопотать над младенцем, и у самой роженицы, которая, едва оправившись после родов, заплакала, от стыда закрыв лицо руками:
- Ой, горе-то какое... И отец гневаться будет, убыток-то какой теперь...
- Ничего, девка, родишь ты мальчишку, вот следующего и родишь, простит отец, назад примет, - утешала ее старая повитуха, гладя по голове. – Да и не одного родишь, а тройню целую богатырей, одного за другим, да всем на радость...
Маура, так и не признавший разумными наши деревенские традиции, хмуро застыл у порога.
- Я что, единственный здесь, кто рад рождению этого ребенка?
Ответом ему было молчание, и тогда он, вздохнув, взял на руки орущий сверток и стал его укачивать.
Я стоял рядом, неловко переминаясь с ноги на ногу. Я не знал, как вести себя с новорожденной, и у меня не было того естественного подхода к детям, которым обладал мой хозяин. Поэтому, когда он протянул девочку мне, я поколебался перед тем, как взять ее.