- Кали, ты вообще меня слышишь? – обеспокоенно окликнул мой хозяин, потрепав его за плечо.
В ответ его товарищ весело и радостно расхохотался, вырисовывая в воздухе какие-то фигуры руками.
- Ну и дела... – потер Маура затылок, наконец вспомнив о моем существовании и поворачиваясь к окну. – Надеюсь, хозяева не вернутся до того, как у него это пройдет.
- А это пройдет? – спросил я, насупленно разглядывая сидящего, который размеренно покачивался в такт одному ему слышной музыке.
- Конечно. Должно, - уже менее уверенно произнес он.
- Может, ему попить дать? – предложил я, стараясь хоть как-то помочь.
- О, а это идея! – Маура направился к бочке с водой в углу. – Только не попить. – Набрав полный ковш холодной воды, он резко окатил ею друга.
Улыбка не исчезла с лица Калимака, лишь стала еще шире, и он подставил открытые ладони.
- Дождик пошел...
- Да черт, – в сердцах плюнул Маура. – Теперь ты понимаешь, почему я не хотел, чтобы ты эту гадость пробовал?
- Но ему, кажется, очень хорошо... – с завистью сказал я.
- Ага, не сомневаюсь. Проблема только в том, что он ни на что со стороны не реагирует.
Шатаясь, Калимак вдруг поднялся на ноги, не отрывая глаз от моего хозяина.
- Ты... такой яркий... – восхищенно прошептал он. – Свет... Мы все – свет... – Он подошел вплотную и положил ладонь на грудь товарища. – Солнце и Луна вместе в твоей груди...
- Что? – недоуменно нахмурился Маура.
В тот же момент глаза Калимака закатились, и он молча начал падать на него всем своим нехилым весом. Успев подхватить друга под мышки, мой хозяин доволок его до кровати у противоположной стены, уложив как можно аккуратнее. Затем снял с него сапоги, поставив их у подножия кровати, и накрыл лежащего одеялом. На всякий случай он наклонился и проверил, дышит ли тот, и бьется ли у него сердце.
- О чем он говорил, хозяин? – удивленно спросил я.
- Понятия не имею. Но хорошо, что заснул, - подытожил он, выпрямляясь. – Так он хотя бы не будет вызывать подозрений.
Действительно, отключка Калимака произошла как нельзя кстати, ибо со двора послышались голоса, и в дом, вернувшись с рынка, вошли хозяева.
- Ох, гости у нас! – воскликнула крепко сбитая румяная женщина, ставя на стол тяжелые крынки с молоком. – Вы откуда, мальчики?
- Мы из Сузатт, из имения Лабин-нег, - объяснил мой хозяин. – Я Маура, это Баназир. Простите, мы к Калимаку в гости пришли, да заигрались, видать, его вон уже сон сморил.
- Да ладно, хату не разнесли, и на том спасибо, - добродушно вступил глава семьи, распределяя за ширмой мешки с корнеплодами и зерном. – Жрать хотите?
- Спасибо, но мы пойдем, пожалуй, - вежливо отозвался Маура. – Нас уже дома ждут.
- Нет уж, пока до дому доберетесь, вечереть будет, - заботливо возразила хозяйка. – Садитесь, накормлю вас, а потом пойдете.
Чтобы не обижать гостеприимную пару, мы сполоснули руки в корыте и присели за стол, рядом с их малолетними сыновьями, которые рьяно о чем-то спорили, то и дело отвешивая друг другу тумаки.
- Са́ру, Зина́т, успокойтесь уже! – прикрикнула на них мать. – Руки мойте, живо!
Подойдя затем к кровати, она потрясла спящего за плечо и несколько раз позвала по имени, но он даже не пошевельнулся.
- Как крепко спит-то! – удивилась она. – Небось умаялся. Во что вы такое играли, ребята?
Я чуть не поперхнулся, исподтишка бросив испуганный взгляд на хозяина.
- В ножики. И в «сбить лошадку», - уверенно ответил он.
В комнате все еще витал сладковатый дымок от курительной смеси из трубочек, которые Маура предусмотрительно спрятал за пазухой; и я понадеялся, что хозяева его не учуют, или что этот аромат им вовсе незнаком.
Нам уже разлили по тарелкам свежее овощное варево, поставили большой кувшин с брагой и разрезали на части каравай ржаного хлеба, когда я вдруг заметил, что Маура каким-то застывшим странным взглядом смотрит в деревянную стену напротив.
Но не успел я спросить, что с ним, как он резко вскочил с места, опрокинув стул, и выбросил вперед руку, целясь ладонью прямо в пустую стену. Испугавшись, младший из хозяйских детей громко заплакал.
- Что случилось? – недоуменно воскликнула женщина, одновременно обнимая своего сына.
- Ты что, парень? – вслед за ней спросил ее муж, непонимающе проследив за взглядом стоявшего.
- На́т-и лей! – громко крикнул Маура. – Дой ха́сс-и, горд та! Менхи́р ла́ни! Ту́угт! [1]
Он побледнел и лицо его было искажено от страха, губы дрожали, и он по-прежнему напряженно целился рукой в невидимую угрозу.
- Небеса великие, да что это с ним? – не на шутку перепугалась хозяйка дома, хватая уже обоих сыновей и отодвигаясь с ними в сторону. – Ва́ти! – она подняла глаза на мужа, ожидая от него помощи.