Маура слез с лошади, и я помог ему присесть на один из больших камней, чтобы немного перевести дух – долгая езда все же утомила его.
- Видишь вон ту каменную башню за холмами? – указал он пальцем. – Ее построили чужаки много веков назад. Там внутри ступени, они кажутся нескончаемыми. Я в детстве любил по ним взбегать на самый верх, ни разу не останавливаясь. И сам с собой соревновался, как быстро смогу это сделать. Другие мальчишки отказывались играть. Поднимались на два-три проема, потом выходили обратно, называя это глупой затеей. А все потому, что там очень темно, и чем выше, тем темнее. Зато сверху открывается невероятный вид – с одной стороны на море, с другой – на все окрестные деревни. Солнце светит так ярко, будто висит прямо над головой, ветер такой свежий, что кажется, будто улетаешь вместе с ним...
- Как красиво... - завороженно прошептал я. – Хотел бы я это увидеть...
Из квадратной кабины недалеко от центра палубы показалась высокая фигура в серой куртке и брюках. Сойдя на пристань, чужак быстрыми шагами приблизился к нам, кивнул мне в знак приветствия, и опустился на одно колено напротив моего хозяина, знакомым жестом положив свои руки поверх его подрагивающих от усталости пальцев.
- Маура... Посмотри на меня.
Подчинившись, сидящий медленно поднял глаза.
В долгом взгляде Эль-Ронта читались тревога и горечь, когда он изучал осунувшееся лицо хозяина; но вот уголки его губ чуть приподнялись, и мерцающие стальные глаза затопило еще более сильное чувство. Маура вздрогнул, не ожидая прощения. И слабо улыбнулся в ответ.
- Плавание будет тяжелым, - тихо сказал Эль-Ронт. – Но следующий корабль только через месяц. Я не могу оставить тебя здесь.
- Я буду мешать твоей работе, - покачал головой Маура.
- Даже не думай об этом, - решительно отрезал правитель.
Оставив нас вдвоем, он ушел обратно в кабину, перед этим легко проведя рукой по плечу сидящего.
- Вы что же... с ними поплывете? – севшим голосом спросил я, чувствуя, как все внутри обрывается от этого неожиданного поворота событий.
- Прости, Бан. Но мне и правда нужен отдых. На Сейе спокойно. А вы отдохнете от меня, - подмигнул он.
- Тогда и я с вами!
- Об этом и речи быть не может. У тебя же семья. Как они без тебя? Скоро ведь и холода начнутся. Давай-ка быстро дуй назад, и приглядывай там за всеми делами. Ты уже взрослый, у тебя все отлично получится.
- Но вы... вернетесь? – едва прошептал я.
- Я... постараюсь, - ответил он после паузы, отводя глаза.
Спросить, когда, я уже не посмел.
Тут с корабля донесся голос Эль-Орина:
- Маура, бéн-а ка! Ла́е фтар! [2]
Мой хозяин быстро, порывисто обнял меня и поцеловал в лоб. Это мимолетное прикосновение сухих потрескавшихся губ словно отпечаталось на моей коже горящей меткой, пронзив меня насквозь безысходной болью прощания.
- Береги себя, Бан. Будь счастлив. – И, зажав в руке мешок, он направился к пристани, ни разу больше не оглянувшись.
* * *
Вернувшись в Лабин-нег, я никак не мог собраться с мыслями. Перебирал в памяти все случившееся с нами, пытался изо всех сил связать воедино слишком сложную для меня цепочку событий. Мне трудно было смириться с тем, что хозяин так неожиданно и так легко расстался со мной (бросил меня, шептало рабское чувство собственности), хоть я и понимал, что, после всех перенесенных испытаний, отдыха он, несомненно, заслуживал; и что присоединиться к нему, покинув жену и ребенка, я просто не имел права.
Первое время я старался любым способом отвлечься от тоски, которая охватывала меня всякий раз, когда я проходил мимо каморки, где он так недавно работал, когда я сидел за обеденным столом, где его место пустовало. Я хотел убедить себя в том, что с ним все хорошо. Но всплывшие в памяти картины не давали покоя, и изнутри неустанно грыз страх, что хозяина я больше не увижу никогда. Тревога охватывала меня все сильнее с каждым днем, пока наконец я не смог противостоять ей.
Когда, по моим напряженным подсчетам, прошел уже месяц, я приказал жене смотреть за имением, собрал дорожную сумку и двинулся в путь пешком. Я шел целый день и вечер почти без остановки, и знакомая теперь тропа сама привела меня к берегу, где, притаившись у небольшой пристани, я ждал корабля – и, к своей радости, дождался – еще той же ночью. Чужаки, почти невидимые в безлунной ночи в своих черных прилегающих одеждах, бережно снимали с корабля какой-то груз. Помня о том, что все они умеют видеть в темноте, я не надеялся, что она скроет меня от их глаз, поэтому был предельно осторожен.
Мне чудом удалось проскользнуть мимо, пригнувшись за длинными ящиками, и я очутился на палубе, тут же найдя себе укрытие позади узких высоких бочек, рядами стоявших у внутреннего края борта.