- Вы самый мудрый человек на свете! – с жаром и уверенностью сказал я.
- Ох, Бан... – он покачал головой, улыбаясь и кладя свои руки поверх моих. – Может, я все-таки кое-что узнал, не менее важное. Или даже более. Спасибо тебе за это.
- Мне?! – не поверил я. – За что?
- Без тебя я бы так и не узнал, что такое... смеяться, плакать. По-настоящему. Я... повторял, с детства делал все, как остальные. Но не знал, что чувствовать. Не знал...
Пусть я и не понимал до конца, о чем он говорит, но его благодарность была для меня самым большим даром, о котором я только мог мечтать в своей жизни.
Тем вечером мы сидели рядом на кровати в его комнате.
- Смотри, какой подарок от Аргона, - он подал мне круглый плоский предмет.
Несколько тонких деревянных пластинок были прикреплены одна поверх другой, так, что каждую из них можно было свободно поворачивать вокруг своей оси. На поверхности пластинок были выбиты аккуратные зубчатые дырочки.
- А что это такое, хозяин?
- Сейчас покажу.
Уже стемнело, и Маура подвинул пучок кристаллов на подставке так, чтобы свет от них падал на противоположную стену.
Он вертел перед собой кружок, и тени от дырочек создавали на светлой поверхности стены причудливые точечные сочетания.
- Это те самые узоры, которые звезды образуют на ночном небе, - увлеченно объяснял он. – У каждого – свое название. Вот это, например...
Я слушал во все уши, но названия созвездий не запомнились мне. Мне запомнился его тихий глубокий голос, и знакомый с детства чуть вздернутый кончик носа, и поворот головы, и легкая улыбка в приглушенном мерцающем освещении.
Вновь пришло время ложиться спать. Я вдруг понял, что не хочу погружаться в сон и отключаться от окружающего мира до утра. Эти несколько минут, или часов, или дней... Что они могли значить по сравнению с целой жизнью? Но мне не хотелось терять даже эти минуты... с ним.
Маура медленно разделся сам, как всегда упрямый и не желающий принимать мою опеку. Это было привычно. Он лег в свою постель, с облегчением вытянувшись и накрываясь белым одеялом.
- У нас в Сузатт таких не было, – улыбнулся он, проведя пальцами по мягкой, словно тополиный пух, материи.
- Не было, – отозвался я эхом, изучая такое же одеяло на кровати, предназначенной для меня, и ощупывая ее непривычное металлическое изголовье.
И он закрыл глаза, поворачиваясь набок и кладя руку под щеку, так естественно и просто, как бывало, когда мы ночевали у родичей Калимака в Зараке, а на следующее утро была назначена долгая прогулка по лесу с купанием в пруду; когда он кидался в меня пригоршнями недозрелых ягод, дразня и призывая играть в догонялки, а я отнекивался, ссылаясь на то, что еще не закончил завтракать...
Некоторое время я сидел рядом и присматривался к его лицу, и мой слух пытался уловить звуки его дыхания. Затем, тихо пройдя к своему ложу, я тоже с удовольствием зарылся в почти невесомое одеяло, несмотря на то, что в комнате было тепло.
Вдалеке шуршали волны, а над ними в небе всходила бледная луна.
* * *
Пробудившись на следующее утро, я с удивлением обнаружил, что Маура встал раньше меня, и уже одетый сидел в кресле у окна, читая что-то с длинной пластинки.
Он выглядел изможденным, но как будто тоже задался целью не пропустить ни одной минуты; и я радовался тому, что он бодрствует, и что он улыбнулся мне, и что он... просто есть. Я изо всех сил отгонял от себя всякую мысль о том, что он не поправится. Особенно теперь, когда я был рядом. Самонадеянно и глупо я верил, что мое присутствие может помочь.
Нам принесли легкий завтрак, бо́льшая часть которого снова была съедена мной – хозяин ограничился лишь половиной ломтика ржаного хлеба, намазанного медом, запивая его травяной настойкой.
Эль-Ронт с утра отсутствовал, наверное, по каким-то обязанностям, и мы некоторое время были предоставлены самим себе.
Принеся из соседней комнаты квадратную деревянную доску размером примерно с сиденье стула, с нарисованными на ее поверхности клетками, Маура разложил ее на полу; затем высыпал из прилагающегося мешочка черные и белые плоские камешки и быстро научил меня нехитрой игре, в которой нужно было щелчком пальца аккуратно вышибать с доски только камешки противника, не задев собственные. Мы долго забавлялись этим занятием, смеясь и подшучивая друг над другом – я вконец распустился и в который раз напрочь забыл о своем положении, благо отдаленность от нашей деревни этому способствовала.
Один из камешков улетел под кровать, и я полез за ним. Достав пропажу и подняв голову, я вдруг заметил, что и ножки у этих кроватей были необыкновенные – к каждой из них в основании был приделан небольшой крутящийся шарик, так, что их можно было с легкостью и без скрипа передвигать по комнате.