Чуть вздрогнув, Маура хотел высвободить руку, но она задержала ее в своей – одновременно мягко и крепко.
- Позволь мне хоть немного помочь, - попросила она, беря и вторую его руку, и он, помедлив, благодарно кивнул.
Я наблюдал за ними, не решаясь нарушить ее сосредоточенное безмолвие.
Отодвинувшись от моего задремавшего хозяина, она повернулась ко мне.
- Вы совсем не похожи, - неожиданно отметила она, разглядывая меня в упор. – Дай мне изучить тебя.
Испугавшись, я резко отпрянул в сторону.
- Не бойся, я тебя не трону, - с легким удивлением сказала она. – Ты ребенок?
- Я не ребенок! – обиженно возразил я. – Мне уже семнадцать!
- «Уже»? У нас такой возраст считается детским. Конечно же, все относительно.
Я насупился и промолчал.
- Я не хотела, чтобы мои слова задели тебя, - заметила она мою реакцию, и сменила тему: – Ты приехал сюда из-за него? – кивнула она на сидящего напротив.
- Да, - ответил я, немного расслабившись. – Он мой господин.
- Бан, ну сколько можно тебе повторять, - вдруг отчитал меня Маура, приоткрыв глаза. – Эль-Анир, это тот самый мой друг, о котором я вам рассказывал. Он был со мной в Румине, и после. Он чуть не лишился жизни ради меня, и готов был всем пожертвовать.
Чужачка посмотрела на меня уже новым взглядом, в котором читалась странная смесь уважения и сочувствия.
Перестав расспрашивать, она подвинула ближе ко мне блюдо с фруктами, вынесенное на веранду, и я из вежливости взял несколько долек; однако вкус их был настолько восхитителен и нежен, что я в итоге перепробовал все. Такие фрукты я видел и ел впервые в жизни, не зная их названий – бледно-желтые кружочки, посыпанные некой сладковатой белой пыльцой, ярко-оранжевые тонкие бруски с ароматом весенних цветов (только так я мог для себя это описать), и красные треугольнички, которые чуть слышно хрустели при надкусывании, изливая в рот прохладный сладкий нектар.
Эль-Анир поднесла дольку к губам моего хозяина простым и естественным жестом, и он принял угощение, съев два-три кусочка; затем вновь устало прикрыл глаза.
- Это так... несправедливо... – с отчаянием произнес я в наступившей тишине, осторожно подтыкая соскользнувшую накидку вокруг его горла, когда в очередной раз налетел холодный ветер.
Я не ожидал, что Эль-Анир поймет меня, или как-то ответит.
- Несправедливо, - тихо подтвердила она. – И нелепо. Мы сумели покорить звездное пространство, но не можем остановить гибель собственного тела, излечив эту болезнь. Есть предел нашим возможностям. Иначе не было бы предела нашей гордыне.
Очень долго я думал над смыслом ее странных слов.
Двое правителей еще некоторое время сидели за работой, и, когда Эль-Ронт показался на веранде, мой хозяин успел уже крепко заснуть. Не желая будить спящего, Эль-Ронт осторожно поднял его на руки и вынес из дома, опустив на немного откинутое назад сиденье повозки. Вполголоса распрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы двинулись в обратный путь.
Я сидел рядом с Маура, бережно приобняв худое тело. Во сне он постепенно сполз на мое плечо, и я не двигался, чтобы его не потревожить, лишь слегка поглаживая его руки. В былые времена я не мечтал даже прикасаться к нему. В былые времена я был бы несказанно рад такой близости к дорогому хозяину, такой возможности ощутить его рядом с собой. Но это тихое счастье вновь, как и в Румине, и в Гоне, было омрачено его тяжелым состоянием и моей тревогой.
Когда мы очутились в нашей комнате, Эль-Ронт с моей помощью раздел Маура, уложив его на чистую постель и накрывая легким одеялом.
Видя, что тот пробудился, правитель успокаивающе провел ладонью по его щеке:
- Спи, все хорошо. Мы уже дома. – Эль-Ронт дал ему напиться, затем выпрямился, расправляя уставшие члены.
- Отец... поспи сам. Я буду в порядке.
Согласно склонив голову, правитель улыбнулся нам обоим:
- Спокойной ночи. Если что-то понадобится, Баназир, зови меня или стражника.
Пройдя в смежную комнату, он вскоре лег, не закрывая двери.
* * *
Тем утром мы позавтракали на скамье прямо под окнами здания, среди густых темно-зеленых зарослей с алеющими кое-где на них крошечными цветочками; затем принялись рассматривать хранящиеся на полках в соседней комнате свитки с красочными изображениями различных животных, птиц, рыб и даже людей и чужаков. На рисунках в пределах контуров тел причудливо переплетались синие, красные и черные линии, а между ними находились какие-то округлые и вытянутые формы, большие и маленькие.