Я смотрел, как быстро обугливаются края. Вот уже проступило темное пятно посреди желтоватой кожи; скоро, скоро...
- Нет! – Я испугался собственного крика. – Нет, нет, нет!!!
Голыми руками я выдернул дымящийся свиток, обжегшись, бросил его на пол и стал топтать ногами, пытаясь погасить разбушевавшееся пламя. Мне это удалось.
Я медленно подобрал с пола остатки прощального подарка хозяина. Мой портрет сохранился, хотя и был с краю, а не в середине. Тут и там зияли небольшие дыры с черной рваной бахромой – в остальном же свиток был цел.
Мои слезы оросили его, словно помогая окончательно потушить огонь. Я рыдал, лежа на сыром полу и уткнувшись лицом в воняющий гарью свиток, ощущая на себе недоуменные взгляды. Мое сердце разрывалось от невыразимого горя, вновь поднявшегося на поверхность и оказавшегося слишком большим, чтобы совладать с ним втихомолку, один на один. Долгие минуты я не мог говорить, не мог пошевелиться, так как меня охватила ужасная слабость, сковывающая все члены. И застывшие у окна не утешали меня; они меня боялись.
Кое-как успокоившись, на другой день я затеял уборку и стирку, и Ками выносила мне во двор пыльные занавеси, простыни и покрывала, которые я опускал в лохань с водой. Пока белье отмокало, я вошел в дом, беря метлу и выметая весь скопившийся сор.
- Папа, папа, что это? – весело прощебетала Эль-Нор, и я оглянулся.
Залезшая на стул дочка схватила со стола морскую раковину, неосторожно оставленную мной накануне. Она с любопытством вертела ее и разглядывала, но тяжелый предмет вдруг выскользнул из маленьких ручонок, со стуком падая на пол.
- Ах ты дрянь! – крикнул я, подбегая. Быстро подняв упавший подарок, я бережно ощупал его со всех сторон.
Эль-Нор зашмыгала носом, услышав от меня ругательство.
- Никогда больше не смей это трогать! – гневно пригрозил я, не обращая внимания на ее слезы.
Она заревела в голос, и мне стоило огромных усилий не ударить ее.
- Что такое?! – вбежала в дом встревоженная жена.
- Воспитывай сама свою дочь! – в сердцах бросил я, выпрямляясь и прижимая раковину к груди, как самое большое сокровище.
Она шокированно распахнула глаза, не в силах вымолвить ни слова. Затем, всхлипнув и схватив малышку, выбежала из имения.
Когда отхлынула волна гнева, мне стало стыдно за свои слова. До позднего вечера я бродил по всей деревне, громко окликая жену, спрашивая о ней у повстречавшихся соседей и рыночных торговок. Наконец, едва волоча ноги от усталости, я с последней надеждой направился к дому ее отца Регаза.
- Что там за идиот тарабанит среди ночи?! – услышал я его недовольный сонный голос и приближающиеся к двери тяжелые шаги.
- Это я, Баназир... – робко отозвался я, кашлянув и прочистив горло.
- Не знаем таких, - грубо ответили из-за двери.
- Я... муж вашей дочери... – в отчаянии пробормотал я.
- Подонок ты, а не муж. – Дверь распахнулась, и на пороге возник Хлотран-старший собственной персоной. – В слезах девка прибежала, с внучкой в охапку, твердит, мол, выгнал ты ее взашей, ребенка кормить-поить отказался. Чего, боров тупорылый, струсил, али средства кончились?
- Нет... нет, все не так, - сглотнул я. – Я не выгнал. Я за ней пришел. Домой забрать ее и дочку.
- Неужто? – усмехнулся Регаз, смерив меня презрительным взглядом. – Ты решай уже, нужна она тебе или нет, хорош людям голову морочить. Чтоб больше этих закидонов не было, парень. Я тебя один раз предупреждаю, потом не поздоровится, - угрожающе подытожил он, ковырнув в зубах ногтем мизинца. – Иди, сам ее буди и забирай.
Я прошел в дальнюю комнату, где вповалку спали на соломенных тюфяках многочисленные родственники, и, осторожно лавируя между ними, потряс за плечо спящую в обнимку с дочкой жену.
- Прости меня, - тихо выдавил я, когда она спросонья захлопала глазами. – Я не хотел на тебя кричать. – Бери Эль-Нор, пойдем домой.
Она села и пригладила взъерошенные волосы, явно не веря мне и не желая возвращаться.
- Я не буду больше так себя вести, - продолжил я с искренним раскаянием. – Пожалуйста, прости. Пойдем.
Наконец она, тяжело вздохнув, поднялась с тюфяка с Эль-Нор на руках, стараясь не разбудить девочку.
* * *
- Эй, Мау! Выходи, ты где прячешься? У меня племянник родился!
От незваного гостя несло на весь дом ячменным пивом и сладким курительным дурманом. Шатаясь, он вернулся к порогу, окидывая меня мутным взглядом.
- Да где же он, скотина?
Я растерянно ловил ртом воздух, гадая, относится ли ругательство к Маура или ко мне, что было почему-то менее обидно.
- Уж с две полные луны, как я приходил, так женка твоя все твердила, что и «хозяина нету», и тебя, видишь ли, тоже нету, - ткнул Калимак пальцем мне в грудь. – А куда вы оба умотали, мол, понятия не имеет.