Маура мельком оглянулся на меня, затем снова повернулся к ней.
- Разве мой друг может помешать нашему разговору?
Сойдя обратно с постамента, она встала напротив него, все равно оказавшись выше на целую голову.
- Он не твой друг. Он твой раб.
- К чему постоянно об этом упоминать, тари? Мне совершенно безразлично, кем он считается в обществе.
- Тебе безразлично – и все же ты не забываешь употреблять мой титул.
- Я различаю между уважением и унижением. И пока это зависит от меня, я буду следовать этому пути.
- Ты неглуп.
- По сравнению с кем? – сухо поинтересовался хозяин.
- По сравнению с тебе подобными, – снисходительно ответила женщина. – Сядем. – Она бесшумно опустилась на ступеньку у самого водоема, подбирая подол светлого платья, под которым были надеты легкие брюки.
Маура присел на прохладный мрамор.
- Сюда я прихожу, когда хочу побыть в тишине, – заявила чужая и, повернувшись ко мне, добавила: – Ты смотри на воду. Кристаллы меняют цвет.
Покорно я сел у самого водоема, хоть и начал смутно понимать, что это была очередная уловка, призванная отвлечь меня от ведущегося разговора.
Но кристаллы и правда отражали и преломляли лунный свет, и тонкие серебристые лучики переплетались в прозрачной воде причудливым волшебным узором. А если я наклонял голову, то грани их переливались то синими, то красными бликами, постепенно все больше завораживая.
- Аф те – таáгн ан-мáе [3], – сказала она моему хозяину.
Тот поглядел на нее, но продолжил общение на нашем языке, не желая смущать меня.
- У вас здесь очень интересно. Эта поляна на редкость красива, я не видел таких даже в Карнин-гуле.
- Сними обувь, – ни с того ни с сего предложила правительница. – Можешь окунуть ноги.
Видя, что мой хозяин медлит, она первая развязала свои сандалии, обнажив темные ступни с непропорционально длинными пальцами и опуская их в воду. Маура не стал дольше отказываться, стаскивая мягкие иноземные сапоги и присоединяясь к ней. По воде пошла рябь, и я невольно взглянул вверх на сидящую пару.
- Вода притягивает, расслабляет, ты согласен? – обратилась она к хозяину.
- Согласен, – серьезно ответил Маура, изучая голубое озерцо.
- Хорошо. – Ее сухой голос обрел интонацию. Если бы она была обычной женщиной, я бы сказал, что этот тон выражал дружелюбие. – Ты чувствуешь, какая сегодня ночь?
- Прохладная. Спокойная. Ночь, которая вызывает не страх, а желание стать с ней единым целым.
- О, да, Эль-Ма́ур, – удовлетворенно кивнула она. – Единым целым. Это ночь с полной луной. Ночь любви.
Я удивленно разинул рот от таких речей и от диковинного обращения; но ее собеседник внешне оставался невозмутим.
Затем передо мной возникла еще более поразительная картина. Женщина приложила два пальца к середине лба моего хозяина, и медленно водила ими вверх-вниз, хотя у него не имелось и намека на темную вертикальную впадину, украшавшую лбы всех чужих. Щель ее рта приоткрылась, и она придвинулась ближе, неотрывно глядя ему в глаза.
Мне в одночасье подумалось, что если бы такая представительница противоположного пола подбиралась ко мне, я бы отпрянул с брезгливой жутью. Их женщины, так же, как и мужчины, были напрочь лишены внешней привлекательности – во всяком случае, на наш привычный вкус.
Но Маура поднял руку, и стал такими же нежными, ритмичными движениями скользить двумя пальцами вдоль углубления на лбу Эль-Калад. Она явно была не против, и оба, казалось, уже абсолютно не замечали моего присутствия. Я недоуменно наблюдал за этими странными ласками, гадая, собираются ли они все же уединиться, или я стану свидетелем полного интимного ритуала.
Однако в тот момент, когда их ладони уже были сцеплены и пальцы переплетены, мой хозяин неожиданно отодвинулся, опустив голову.
- Что случилось? – непонимающе спросила правительница.
- Я... очень устал, - ответил Маура. – Мы сегодня с утра шли почти без привалов. Простите меня. Я должен отдохнуть. – Он покачнулся и изможденно потер глаза.
С почти видимым сожалением она отняла руки, вставая с белых ступеней и подбирая свои сандалии.
- Возвращайся в шатер и отдохни. Продолжим наш разговор завтра.
* * *
Когда мы добрели до нашего временного пристанища, я выдохнул с облегчением, радуясь решению хозяина прервать действо на поляне; хотя меня мучила постыдная мысль, что какая-то часть меня все же не прочь была на это посмотреть. Но больше всего хотелось снять обувь, вытянув ноги на мягкой подстилке, и наконец погрузиться в сон.
Однако, к моему пущему изумлению, Маура тут же бросился будить Аргона.
Странник с трудом открыл глаза, глядя на склонившееся над ним встревоженное лицо.