Вот вопрос – обнажить «путь к истине» (как рассказано в диалоге 24 декабря) – путь в себя и к вещам.
Или продолжать показывать вещи, как будто они такие и есть, и я не художник-творец, а ребенок, открывающий испорченным или незрячим людям мир как он есть.
Или может быть третье решение, я сам в себе по завету «будьте как дети» нахожу (доискиваюсь) то радостное дитя, которое наивно радуется жизни.
А из этого является поведение каждому: устранить с пути роста людей помехи естественной радости жизни.
В сущности, такое поведение и вытекает из учения и действий партии: это ее сокровенная вера. И то, что меня, несмотря ни на что, признают, свидетельствует о правде сказанного и объясняет, почему Пришвин «экстерриториален».
Итак, положительные элементы веры большевиков: все сходятся в идее священного материнства. Отрицательные элементы – это аксессуары всякой религии, распространяемой насилием, войной против войны («последней войной»). NB. Замечательно, что в декрет о финансах, сказанный по радио, нечаянно и удивительно вкрались слова о «последней жертве», хотя прямо после этого был объявлен новый заем.
Би-би-си сообщает, что повстанцы в Греции объявили свое правительство и что это будто бы сделано через Коминтерн, равно как он же, Коминтерн, руководил парижской забастовкой.
Солнцеворот. Сегодня хороший мороз, чистое небо, тело просит шубы, душа ждет весны.
Есть в незримой среде, окружающей каждого, тон времени, и кто слышит его, как будто получает крылья и может лететь... и летят... но это не все, что нужно человеку: человеку нужно слышать тон времени и идти по своей тропе.
764
Закончил, переписал и послал в «Литературную газету». Посмотрим.
26 Декабря. День мягкий, к вечеру на улицах при электричестве блестели проталины. Вчера написал и отправил в «Литгазету» новогоднюю статью – тем и заполнился день.
27Декабря. Рано. Еще не знаю, что на дворе. А денек на одну минуту прибавился. Опять сосульки закапали.
Все собаки в народе разделяются на умных и глупых: умные собаки злые, любят только одного хозяина, а других людей к себе не подпускают. Глупая собака любит всех людей, всем доверяется и предпочитает хозяина другим только потому, что она ему отдана, как Татьяна своему генералу.
Подбор таких собак, по-моему, происходит неслучайно, сужу по себе: все мои собаки были «глупые» не случайно, а потому что я таких предпочитаю, как Цезарь предпочитал возле себя только воинов.
И у меня есть основание, почему я предпочитаю собаку, любящую не одного меня, а всего человека: я сам тоже точно так веду себя в отношении моих близких – глупо – и требую то же от них: чтобы моя персона не заслоняла им собой всего человека и они бы тоже не застили мне собой свет солнца.
Мало того, только в таких отношениях я понимаю свободу и эгоистов с их злыми собаками считаю убийцами творческого духа.
Вот почему я бессознательно подбираю себе собак благороднейших, способных возвышаться над собачьими инстинктами и не обращать никакого внимания на то, что их считают шалавами. И наша дружба с такими собаками, вообще, является как бы следствием общего великого душевного переживания, радости не дома, а в полях и лесах.
И потому всех собак я разделяю не на умных и глупых, а на домашних злых и чисто охотничьих добрых, с раскрытой душой ко всему человеку. Мои любимые собаки были все с раскрытой душой, все добрые, но романы бывали у меня и со злыми собаками (Осман и Никишин).
765
Какая-то мушка невидимая летает во мраке над спящими людьми и проникает в их души и ранит. Иной спящий, чувствуя боль, ищет во сне, ищет врага и с размаху ударяет кулаком по краю скамейки. Тогда оказывается, что и врага нет, и даже не мушка невидимая укусила, а обида жалом своим колет душу, и проснувшийся долго лежит и в полусне сам с собою говорит. – Знаю тебя, матушка, – говорит своей мушке Волков, – было время твое, теперь уходи, не укусишь, вся моя душа бетоном залита. И сделав усилие, отгоняет свою обиду и вспоминает, как он сам, когда бедным был, научился делать бетон и сам своими руками сделал себе кладовую. – Это мне тут пригодится, – сказал он. И так, проводив обиду бетоном, заснул. Иван Дешевый видит... Иван Дешевый встретил быка и тут обида укусила, а он подумал – это блоха, снял рубаху и подавил, стряхнул рубаху, надел и уснул. Зуек впервые почувствовал укус и, еще не открывая глаз, стал обживать эту первую боль. Он не виноватый ни в чем, а все говорят и ведут себя будто он виноват. Вспомнилось, как Сутулов сказал: убирайся! как Уланова ему раз сказала: ты чего уши развесил? Так вот оно что! – они все о чем-то своем думают, каждый свое. И у меня тоже свое! Мушка обиды продолжала раскрывать Умысел у каждого против него и тайный Сговор против него. Вот в чем дело. Больше всего укололо, что тайно, и надо от них уйти. Он попробовал уснуть, но как только стал терять сознание, вдруг его прямо подкинуло – такая боль. И тут картина: молящиеся и Куприяныч. Сон Рудольфа: голод и дикое болото – не убежать. Тропинку не найдешь. Дунет ветер и унесет. И так малиновые петлицы войдут в сюжет первой книги.