— Чушь какая! — возмутилась Юлька, — кто это тебе сказал? Это от зависти!
— Да? Может быть, но, скорее, это, был профессиональный цинизм. Я с портным-Герочкой разговаривала.
— Ой!!! Ты же говорила, что не будешь у него шить, потому что ножницами его зарежешь!
— Удержалась, как видишь! Да, и ножниц при себе не было, случайно встретились. Шла через площадь, хотела в обувные позаглядывать, получилось так, что час в кафе с ним просидели.
— Ой!!! В кафе! Ванечка, признайся: он симпатичный?
— Да, иди ты!
— Ой!!! Значит, он тебе нравится!
— Юлька, ты о чем-нибудь другом думаешь?
— Я так, понимаю, — вмешалась Людмила в их содержательную беседу, — что ты образумилась и решила сделать себе приличный гардероб к празднику.
— Нууу…, гардероб, не гардероб…, ну, да, собираюсь.
— Вот, умничка! Я всегда говорила, что случайностей не бывает.
Люда легонько шлепнула подругу по руке, которой та потянулась к её бокалу.
— Закажи себе что-нибудь.
— Не хочу. Я уже поела-попила.
— Тогда не трогай мой латте, пожалуйста.
В ответ Ванька высунула язык и скорчила ужасную рожу. Юлька захохотала, Людмила закатила глаза к потолку.
— У меня для вас новость, которую нужно обсудить.
— Да, уж, Людочка, говори скорее, а то мы пока Анечку дожидались, я, прямо, извелась вся.
— Ох, уж "дожидались"!
Людмила помолчала еще несколько секунд и начала:
— Так, вот…
Ванька, свесившись через перила, смотрела на посетителей галереи, прогуливающихся по первому этажу вдоль модных бутиков. Сверху они выглядели как рыбки в аквариуме — одни висели почти неподвижно, изредка шевеля плавниками, другие сновали между декоративными ракушками и фигурками будто бы занятые важными делами.
— Ты не слушаешь?
— Конечно, слушаю!
— Ты даже не смотришь на нас.
— Не смотрю, но слушаю. Я смотрю глазами, а слушаю ушами. А еще хожу ногами и думаю головой. Вот, такая я зануда.
— И что же ты думаешь, по поводу, якобы, услышанного.
— Ой, девочки, — вмешалась Юлька, — шашлыки, природа — это же чудесно. Я сто лет за городом не была и шашлыков не ела. Соглашайся, Людочка, что тут гадать!
— То, например, что пикник вдвоем — это свидание. Тем более — за городом, тем более — с ночевкой. Мне не хотелось бы попасть в двусмысленное положение.
— Какая уж тут двусмысленность, — хмыкнула Ванька, — вот тебе выход: бери с собой Юльку!
— Я, к сожалению, давно не школьница, чтобы брать на встречу с мальчиком подругу.
— Да?! А в чем проблема? Ты хочешь общаться, но не готова к интиму. Так? Так! Юля хочет природы и мяса. Леха хочет тебя видеть. В моем варианте — все счастливы!
— Думаю, что Алексей предпочел бы встретиться со мной наедине.
— Конечно, предпочел бы, — Ванька, чуть не сбила рукой креманку с мороженым, — но, дабы иметь счастье лицезреть тебя целый вечер, согласиться даже на компанию буйно помешанных крокодилов!
— Тогда, мы можем и тебя прихватить, — съязвила Юлька, опасливо придерживая подтаявший десерт.
Ихтиоморфные фигурки внизу завораживали.
— Крокодилы — это лишнее, — резюмировала после долгой паузы Людмила, — а вообще…
Когда Ванька возвращалась домой, на часах был однозначный «Вечер», но ошалевшее от собственного энтузиазма солнце никак не хотело уходить и путалось между домами, как будто дожигало, из принципа, нормативные киловатты. Она, не без труда, отбрыкалась от приглашения продолжить вечер в «каком-нибудь клубе». Будучи, вполне компанейской, дружелюбной девочкой, любящей шумные сборища, дискотеки, позднее — безбашенные студенческие вечеринки в общаге, она иногда, вдруг, резко уставала от всей этой возни. Не столько от друзей, к которым была искренне привязана, сколько от необходимости непременно получать удовольствие от происходящего. Тогда она сбегала, порой в самом разгаре праздника, просто, чтобы помолчать и погрустить в свое удовольствие, не рискуя наткнуться на чей-нибудь сочувственный взгляд, а то и назойливые расспросы. А сейчас, вдобавок к этому, она соскучилась по своему дневнику. То есть, не по своему. Сама она никаких записей не вела. Частью от лени, частью от того, что считала повседневную жизнь бухгалтера крупного производства унылой, однообразной и способной уместиться в одном абзаце со всеми подробностями, как собственная антиреклама. Неизвестного происхождения записи, занимавшие её вечера, свободные от домашних хлопот и встреч с приятелями, достались ей, если можно так выразиться, по наследству. От кого? Этого она не знала.