- За меня не бойся. Главное, чтобы ты смог убежать. Потом заберешь отсюда, договорились? А сейчас поспешим, а то закроют нас тут и будем куковать вдвоем всю ночь, - как-то глупо хихикнула сестра.
Мне не хотелось верить в то, что мои родители способны на такой подлый поступок, но Матильда была серьезна как никогда. К тому же за долгое тесное общение, я привык доверять ее предчувствиям. Из многочисленных странностей моей младшей сестры очень полезным было то, что неординарные события в жизни она всегда предугадывала. Гуляя по лесу, Мила могла неожиданно остановиться, схватить меня за руку и, прибегнув к своей потрясающе выразительной мимике, выпучить и без того большие глаза, пригвоздив тем самым к месту. И обязательно перед нами проскочит олень или же упадет дерево. По ночам прибегая в слезах, она рассказывала о боли сотен людей, а на утро из новостей я узнавал, что на другом конце земного шара случилось землетрясение. В общем, не верить сестре у меня не было оснований.
Хотя, может она просто не хочет меня отпускать и желает провести последнюю ночь вместе, в разговорах? Ведь это я уезжаю, и это меня ждут и новые знакомства и другая жизнь, а она теряет единственного друга и остается в гнилом болоте. Мне тяжело было это осознавать, и я дал себе слово, что как только будет возможность - заберу ее отсюда.
Быстро одевшись, я подхватил собранную сумку, прокрался тихонько вслед за сестрой в ее спальню на чердак и прилег рядом с ней на постель. Мы привыкли ютиться в одной кровати. Она положила голову на мое плечо, закинула свою длинную тощую ногу мне на живот и крепко сжала в своих объятиях. Какая-то безумная счастливая улыбка не слезала с ее лица, не оставляя следа от былой истерики:
- Жень, я так за тебя рада, ты станешь великим! - шептала она мне. - Только трудись, не отвлекайся. Если лень тебя заберет, то не добьешься ничего, понимаешь? - я только молча кивнул. Совершенно лишние глупые слова, больше походившие на реплики Елены. Мое тело затекло, я хотел спать, а она все шептала и шептала свои дурацкие наставления.
Но вскоре ее прервал звук шагов на втором этаже. Я невольно вздрогнул и тихонько прильнул к приоткрытой двери. К моей комнате подошел отец. Он открыл ее и долго всматривался внутрь, наконец, вздохнул и закрыл дверь, провернув дважды ключом в замке. В этот момент мое сердце буквально остановилось. Они действительно это сделали. Потом отец заглянул к старшим сестрам и направился в сторону чердака. Я юркнул под кровать, в постели застыла Матильда, накрытая одеялом с головой. Будь что будет, в любом случае я готов был идти до конца и, если потребуется, даже драться. Но отец зашел в комнату, именно зашел, не как к остальным, прошелся по ковру, пробурчал что-то вроде: 'Спишь, засранка', и вышел, прикрыв дверь.
Я облегченно вздохнул и прилег рядом с сестрой на одеяло. Она плакала и извинялась за свою сентиментальность. Наконец, успокоилась и уснула, а мне удалось задремать только под утро, и почти сразу зазвонил будильник. Я продрал глаза, взял свои вещи и тихонечко попытался выскользнуть из комнаты, но был пойман Матильдой за руку.
- Давай я первая пойду, мало ли чего, - шепотом предложила она, и я согласно кивнул.
Мила неслышно прокралась по коридору, потом спустилась на первый этаж и, оглядевшись, махнула рукой, давай знак свободного пути. Я последовал за ней, и почти дошел до этажерки с обувью, когда меня остановил резкий крик матери:
- Куда?! - заверещала она, стоя в дверях кухни. - Отец, иди, глянь на него!
Быстрее всех среагировала Матильда. Она схватила мои ботинки, всучила их мне в руки, открыла дверь и буквально вытолкала. К нам уже бежал отец в одних семейных трусах, надеясь перехватить меня, но сестра выросла на его пути.
- Женька, беги, - кричала Матильда, пытаясь остановить отца, - беги, братик, беги!
И я побежал, послышался звонкий удар пощечины, видимо отец применил свои знаменитые методы воспитания, но это не остановило сестру. Оборачиваясь, я заметил, как она, уже лежа на полу, вцепилась в его жилистую волосатую ногу зубами. Как котенка отец пытался отшвырнуть ее, скинуть с ноги, но ему ничего не удавалось сделать с моей настырной сестрой. Я не мог наблюдать, что было дальше, и только сильней дал деру.
Долго оплакивала меня мать, не хотела верить во все произошедшее. Она боялась, что я не смогу найти себе место в жизни и вернусь, максимум через полгода, домой. И что на это скажут соседи? Мать убеждена, что над нашей семьей должны будут смеяться всем городом, будто у людей других дел нет. Ей все чудилось, что я без нее пропаду. 'Кто же тебе будет гладить, кто же тебе будет готовить? Ведь я тебя знаю, какая-нибудь девка обязательно возьмет в оборот, ты обрюхатишь ее и вернешься через какой-нибудь месяц, зря только деньги выкидываем на это образование!' И все в таком же духе. Я не знаю, какое наказание досталось Матильде, мне она не говорила. Только морщилась и отшучивалась, но могу предположить, что ей пришлось не сладко.