В перевод богослужения мы с Накаем мало–помалу совсем углубились. И явилась у меня мысль: издать в сокращении Праздничную Минею, Триоди постную и цветную и книжку молебнов. Христиане почти ничего этого еще не имеют: а между тем теперь есть кому и обучать богослужению: отцы Сергий и Андроник, обозревая Церкви, могут делать это. Если же дать окончания перевода Нового Завета, то долго еще пройдет без необходимых частей богослужения. — И Евангелия мы решили переписать так, как они есть у нас ныне, переплести достойно напрестольному Евангелию и начать читать на Литургиях с облачального места, на утренях посреди Церкви, так как ныне чтомого на амвоне и в алтаре почти никто не слышит, по тупости понимания, или безголосию чтущих, или не хотящих взять в толк (как диакон Кугимия), что чтут не для себя только, а для назидания других, или не имеющих сил читать так, чтобы все слышали (как о. Павел Сато). Перевод наш уже ныне так исправлен, что смело может быть отдан на употребление; ждать же возможно полной исправности его еще долго. — Сегодня уже выбран сорт японской крепкой и толстой бумаги, завтра старик Оогое примется за переписку Евангелия «евангельскими» буквами, чтобы книга вышла толще.
4/16 ноября 1898. Среда.
О. Андроник вернулся из своего сопутствия о. архимандриту Сергию в обозрении Церквей прихода о. Павла Кагета, на севере Ниппона. Хвалит о. Павла, не хвалит катихизатора в Оодате Сергия Сионое; очевидно, им двоим в одном месте не жить. О. Павел занял пятнадцать ен у тестя Сергия Сионое; десять ен выплатил, а пять еще нет; тесть же, старик Сионое, скупой ростовщик, поносит теперь о. Павла, говорит, что не может ходить в Церковь из–за него; настроил своего приемыша (катихизатора) против него; жена о. Павла, не в меру плодовитая на детей и болтливая на язык, в то же время маленькая ростом до смешного, Сира, моя добрая знакомая, подливает масла в огонь. От всех этих причин Церковь в Оодате в застое, новых слушателей нет, христиане, какие есть — а главный между ними все тот же старик Сионое, — холодны к Церкви. — Видно, что о. Павла нужно перевести оттуда. Но куда? Самое приличное место — в Мориока. Это главный стан о. Бориса Ямамура, но он никогда не живет там, а бывает только наездом, между тем как Церковь в Мориока, одна из главных на северной части Ниппона, стоит большего попечения. Но как поселить там о. Павла Кагета? Прямо предложить — и руками, и ногами упрутся против, — «мы–де, кроме о. Бориса, никого не желаем!». Таков уж японский нрав, несколько похожий на нрав русских саврасов, — «ндраву не припятствуй». Приходится прибегнуть к способу окольного пути: нужно будет частно, чрез секретаря Сергия Нумабе, о. Борису предложить внушить христианам Мориока: «просите себе священника, — вот к следующему Собору приготовьте прошение, чтобы поселен был священник в Мориока; вы, конечно, не можете содержать его, но это и не нужно будет, если вы будете просить такого священника, которому были бы поручены и другие Церкви, но который бы имел местом жительства своего Мориока». О. Борис — человек умный и бескорыстный: поймет и устроит, если ему откровенно и изъяснить, что это делается для водворения Павла Кагета в Мориока.
По официальному же прошению христиан тотчас и будет им предоставлен о. Павел, с оговоркой, что хотя, мол, и нужен он в Оодате и окрестностях, но он может их ведать из Мориока, и потому, как ни опечаливает это христиан в Оодате, но он переводится в Мориока, согласно прошению христиан иметь там постоянного священника. — И о печали в Оодате будет упомянуто не ложно, ибо тогда христиане и сам Сионое взбеленятся, — «как–де от них отнимается священник?». Но таковы веления судеб! Ничего не остается, как успокоиться…
5/17 ноября 1898. Четверг.
Редактор Петр Исикава, тоже вернувшийся из сопутствия о. архимандриту Сергию, приходил рассказать о своем путешествии. Об о. Павле Кагета и катихизаторе Сергии Сионое повторил то же, что я слышал вчера от о. Андроника. Новое только то, что о. Борис оказывается добрым знакомым старика Сионое, и потому поверил ему, что «на о. Павла смотрят язычника, как на нищего, что деньги его в лохмотьях» (тогда как ничего этого нет), и прочее подобное.