О. Николай Сакураи прислал огромную тетрадь: описание путешествия по Церквам его прихода о. архимандрита Сергия вместе с ним; я прочитал пять листов (мельчайшего письма) с начала и столько же в конце: ничего нового после своевременных извещений самого о. Сергия. Отдал для напечатания в «Сейкёо–Симпо», куда и предназначал о. Сакураи, но где также в полном составе едва ли появится: больно уж скучно читать беспрестанные повторения одинаковых процессов: в каком часу выехали, когда, в каком именно часу и сколько минут приехали, когда ели, и даже иногда, что ели, и подобное.
9/21 декабря 1898. Среда.
Утром поехал в Иокохаму, чтобы взять вексель для отсылки о. Феодору Быстрову семьсот рублей на гробные покровы, облачения и прочее для Миссии. В первый раз пришлось быть в Русско–китайском банке; за семьсот рублей взяли по нынешнему курсу 726 ен 25 сен. Но как–то странно ошиблись в счете на десять ен, потом сами замяли, — «мол, старые кинсацу, прилипают» (должно быть, китаец, считавший после меня и чиновника, хотел стянуть десять ен, или что–то в этом роде: вообще, предупреждение — не переходить сюда из Hong Kong and Shanchai Bank, где в счете никогда не ошибались).
Николай Абе из Яманаси хвалится успехом там (в Коофу); в феврале попросит священника туда крестить (хорош успех, когда там с августа!). Просит принять одну девочку в школу. Это ладно; когда ребенок в школе, сердца родителей тут же, близ храма и престола Божия.
Двое язычников: из Мёохоодзимура, близ Касивазаки, и из Сендая, пишут, просятся сюда в школу. Написано о них Илье Танака в Касивазаки и о. Петру Сасагава в Сендай: научить вере и приготовить к поступлению — одного в Катихизаторскую школу, другого в Семинарию, если окажутся годными.
10/22 декабря 1898. Четверг.
Утром был на экзамене в женской школе; маленькие отвечали по Закону Божию, как всегда, превосходно. Всех учениц восемьдесят одна.
О. архимандрит Сергий принес для прочтения письмо епископа Антония (Храповицкого), ректора Казанской духовной Академии, в котором изложено завещание недавно умершего епископа Михаила (Грибановского). Главная мысль завещания: «установить Церковь на канонических началах», — Но теперь Церковь разве сдвинута с оных? Если да, то как остается православною? Нет, твердо стоит она, непоколебимая даже для «адских врат». — Разумеют они, молодые мечтатели–пессимисты, вероятно, возвращение к патриаршеству. Но это невозможно и не нужно. Будто патриаршество — канонизм? Но его не было при Апостолах и в первые три века. Явилось оно как необходимое, но не как непреложное — иначе не позволили ли бы Восточные Патриархи учреждение у нас Святейшего Синода. И Синод был, действительно, своевременно учрежден. Одного лица было недостаточно для управления всею Церковью. Не сошлются ли на Папу? Но там не Папа управляет, а целая система; и попробовал бы Папа не подчиниться этой системе, его бы тотчас в папах не оказалось. У нас при царе Алексее и Никоне разве система была? И Никон разве хорош был? В отношении к царю он, положим, и может быть оправдан, хотя с натяжками, в отношении же к Церкви никак. И разве желательно повторение подобного самодурства, соединенного с расстройством Церкви? Потому Петр был мудр, позаботившись об уничтожении единоличности в общем управлении всей Церкви. — Но ныне пришло время продолжить преобразование в церковном управлении, нисколько не нарушая канонов. Как? Господь знает, как! Но нынешнего Синода недостаточно для доброго управления Церкви, — это очевидно.
Истинная Христова Церковь должна радеть о просвещении язычников христианством; но кто же в Синоде озабочен этим? Никто; а идет это дело плохо. Православная Церковь должна простереть руку тянущимся к ней старокатоликам и лучшей части протестантов, — но кто же болеет этим? Один генерал Киреев. Церковь должна усилить учительство в виду удушающего невежества и суеверия народа, но Духовного учебного комитета разве достаточно для этого? — Итак, что же делать? По–моему, созвать Собор всех православных российских епископов и определить на нем: