18/30 июня 1895. Воскресенье.
О. Феодор Мидзуно вернулся с обзора своих Церквей. В Каназава — плохо; Церковь маленькая и бедная и не двигается вперед; катихизатор Фома Исида, кончивший курс в Семинарии, очень умный и развитой, но характера халатного; одевается и ведет себя, как какой–нибудь ученик, или ремесленник — в белом поясе, а летом и совсем почти голый; в обращении — холоден, неприветлив и неискусен, оттого и не может войти в добрые связи с людьми и привлечь слушателей. Конечно, он был бы совсем другим, — не имел бы этих неудобств, если бы был дворянского происхождения; но, к сожалению, — из простонародья, оттого ни в крови, ни в нраве нет порядочности, а это в Японии много значит.
В Нагано о. Феодор прожил с месяц и образовал там добрую общину слушателей учения; от катихизатора Тита Накасима зависит окончательно привести их к Христу. — Рассказывал о. Феодор о бедности живущего в Нагано бывшего катихизатора Павла Тацибана; только жена и дает хлеб, работая по шелководству; сам Павел может добывать литературным трудом лишь во время губернских собраний, или самую малость работая для местной газеты; а детей двое. Но в катихизаторы опять принять нельзя, сколько он ни просился и как того ни желает. Отпустил он первую жену с ребенком — Веру, одну из самых начальных воспитанниц Миссийской женской школы; говорит: «Соблудила»; а доказать документально этого никак не может. Я даже верю, что он правду говорит; только оскорбленный муж может с таким тактом говорить о сем предмете, с каким он говорил мне, в Нагано, клянясь, что он мог бы подвести Веру под уголовный суд за вытравление ребенка — не от него (только не может этого доказать). Но — сделать его опять служащим Церкви, когда эта самая Вера (хоть и живущая ныне языческим браком с одним торговцем угля здесь, в Токио) может уличить его во всякое время, что он живет не по–христиански с другой женщиной, прогнал от себя законную жену, — никак нельзя. Притом же это дело известно и многим. Известно и многое другое о Павле Тацибана многим, — хотя другое не столь бы трудно поправимо. Был некогда Павел Тацибана секретарем Миссии. Потом перепросился в проповедники, ибо прежде того прошел чрез Катихизаторскую школу; женился на Вере и сделался проповедником. Но влияние ли его разнохарактерного родства или что другое сделало, что он пятнадцать лет тому назад ушел сначала в католичество, потом в протестанство; в это–то время служения, когда он не по годам бросал одну — жену Веру, уже с ребенком от него, — произошло и то, что ныне он выставляет против нее; молодая женщина, заброшенная мужем, согрешить могла; но и он же — поспешил жениться по–язычески на другой, нынешней его жене.
Когда он, уже четыре года тому назад (давно пред тем покаявшись и сделавшись опять православным) попросился снова на службу Церкви, я ответил, что блуждения свои в иноверия он может пред всеми изгладить тем, если приведет ко Христу восемь или десять язычников; на Соборе тогда может быть все открыто изложено о нем — и никто не будет против принятия его опять в катихизаторы, ибо его опыт может служить к вящей славе Православной Церкви. Насчет же семейного его дела должны быть представлены им несомненные доказательства, что жена его виновна в неверности к нему; без сего допустить его к служению Церкви было бы противно каноническим правилам. Но представить доказательства он до сих пор не может. А между тем «в Православной вере тверд, ибо старый христианин», — говорит о нем о. Феодор; и жена его — маленькая, кроткая, тихая, образцовая мать двух крошечных детей — поистине заслуживает симпатии.
19 июня/1 июля 1895. Понедельник.
Экзамен в выпускном классе Катихизаторской школы по Основному Богословию показал, что преподаватель Петр Исигаме нетерпимо ленится, весьма мало и плохо пройдено. Вперед необходимо присматривать за ним.
Был Моисей Хамано, председатель Компаний железного и литейного производства и член Парламента. По железному делу у него ныне семьсот рабочих; Стефан Оогое, бывший катихизатор, потом издатель «Сейкёо Симпо», промотавший пожертвования японцев на построение Собора — один из начальников над мастеровыми; получает пятьдесят ен в месяц и все еще надеется возвратить Церкви пожертвования (чего едва ли Церковь дождется). Хочет Хамано познакомиться с нашим Посланником; питает надежду, что Япония с Россией будет в дружеских отношениях и что ныне только временное затмение сего. Болтал и говорил много с обычною своею горячностию и стремительностью. Впрочем, если о ком из японцев, то именно о нем можно сказать: «Вот — японец, в котором лести нет»…