Первым делом я решил посмотреть, что же за дым стоит над городом. По пути мне встретились ещё несколько патрулей, которые так же настороженно на меня смотрели, но ничего не предпринимая проходили мимо. На улицах было тихо. Те люди, что не покинули город, судя по всему боялись показываться на глаза, чтобы не навлечь на себя беду.
Дым шёл с главной площади. На подходе я услышал гомон толпы, что-то скандирующей, но я не мог разобрать что. Подойдя ближе, я увидел, что просторная площадь забита людьми под завязку. Жители стояли, окружив пылающий помост, и жадно вперились в него глазами.
— Жги! Жги! Жги! — скандировала толпа.
Чтобы рассмотреть происходящее я стал пробираться через толпу поближе к центру. Это оказалось непросто. Люди толкались и пихались, стараясь удержать занятое место. Толпа сжимала меня, норовя смять в лепешку и растоптать по земле. Крик "Жги!", разносящийся со всех сторон, казался назойливым пчелиным жужжанием. Я уже было подумал, что потерялся, когда помост неожиданно возник у меня перед глазами.
Соломы вокруг помоста уже не было. Деревянное основание догорало и огонь, ещё недавно бушевавший, потихоньку затухал. Сквозь пляшущее пламя моему взору представился скелет, некогда принадлежащий человеку. Мяса и кожи не было — они уже успели сгореть. Кости деформировались под воздействием жара. Живое, дышащее ещё с утра существо, потихоньку превращалось в пепел.
— Это он её убил! — послышался голос справа.
Я посмотрел по направлению голоса и узнал мужчину, который сидел за одним столом со вдовой и оплакивал умершего мужа. Он указывал на меня пальцем. В руках у него был кинжал.
— Я видел, как они уходили вместе. Он сжёг её! Это маг, убейте его!
Мне понадобилась секунда, прежде чем я осознал, что происходит и вскинул руки в направлении неприятеля. Этой секунды было достаточно. Резкая боль под лопаткой остановила мой выпад. Не успел я обернуться, как другое лезвие вошло в правый бок под ребра. За ним последовали ещё удары. Один за другим кинжал входили в моё тело и выходили из него лишь для того, чтобы вгрызться в другое, ещё нетронутое место.
Толпа ревела: "Жги! Жги! Жги!".
Поддавшись напору толпы, я упал. Не было смысла прикрываться. Меня не покидала уверенность, что тень не даст мне умереть до тех пор, пока я не осуществлю все её планы на мой счёт.
Удар.
— Жги!
Удар.
— Жги!
Удар.
Казалось, что так будет до бесконечности, но подошедшая охрана раскидала толпу, остановив это побоище.
— Его надо судить, а не убивать просто так! Если он и вправду маг, то мы его сожжем! Отнесите его в больницу, пусть там его приведут в чувства. Если выживет, то завтра будет суд.
— Не надо в больницу, — попытался возразить я, но обрушившийся на мою голову кулак окончательно вывел меня из строя.
Больница
Открыв глаза, я увидел белый потолок. Сквозь некачественно нанесенную побелку прорисовывались прожилки досок. Местами виднелись тёмные пятна. Раскинувшаяся в углу паутина свидетельствовала о длительном отсутствии уборки. Стены имели зелено-голубой окрас и были потерты. Справа от меня располагалось окно, подле которого висело зеркало, а слева была входная дверь. Я находился в помещении один. Лёгкий ветерок, пролетая из распахнутого окна в приоткрытую дверь, охлаждал моё обнажённое, прикрытое одеялом тело. Разодранные кинжалами раны болели ноющей болью. Кровь подсохла и почти не текла, что было удивительно для такого количества колотых ран. Внутри, выжигая все на своём пути, бушевала огненная буря. Я восстанавливался, но очень медленно. Настолько медленно, что любой, кто мог меня увидеть, решил бы что я умираю. Сил не хватало даже на то, чтобы пошевелить пальцем. Веки были тяжелы и норовили закрыться.
— Ты молодец, сильный. Не бойся. Тебя вовремя принесли — ты выживешь.
Нежный девичий голос был ласков. Ей хотелось верить. Я перевёл взгляд и ужаснулся, утвердившись в своей правоте. В комнату вошла светловолосая девушка. Она была одета в кристально белый халат с зеленым крестом, который обвивала змея. Ещё в прошлый раз я заметил, что этот знак красуется на груди у врачей этой больницы, но не придал этому значения. Теперь же, лёжа на кровати, не могущий пошевелиться, с десятками ран, я понимал, что этот знак был символом надежды — он сулил выздоровление или был последним, что видит умирающий. Девушка не смотрела на меня — её не интересовало ни мое тело, ни мои раны. Она смотрела мне в глаза и сияла от желания помочь.