И мы побегли. Побягли? Ну уж точно не побежали. Так не бегут, так улепетывают. Нафаня с валенком в вытянутых руках снова торил дорогу, а я несся в кильватере. Рыжий, пожалуй, даже побил свой же собственный рекорд по бегу с крушением препятствий, поставленный во время эпического отступления от квакнувшей у озера лягушки.
Вокруг вспухали мшистые кочки взрываясь миллионами осколков, щепок и ошметков. Из зеленой слизи, показывались, терзая воздух и самих себя зубастые, ощерившиеся чернотой пасти. Пасти хватали все что подвернется и тут же прятались. Мох расступался, зияя провалами бездонных пропастей и смыкался вновь. Он поднимался гигантскими волнами поглощая и перемалывая деревья, пни, и даже скалы. Перемалывал в труху, в песок.
Истошно верещал домовой, тяжело пыхтел Нафаня, а я бежал и надеялся только на одно... Нет, на две вещи. Первое, что мы выберемся из этого заплесневелого растительного ада. И второе. Что бежим все-таки на север. Очень уж не хотелось лезть в это гиблое место еще раз.
Стоны и скрипы остались позади, чавканье и хлопки прекратились, и даже дышать стало легче. Первым заметил отсутствие опасности домовой. Полезное существо, однако. Хоть и алкаш, конечно.
- Усе, усе... Стооой!!! Тпррррууу!!!
Нафаня остановился как вкопанный, а я по инерции влетел прямо в его твердокаменную спину. Хоть бы пошатнулся, сволочь. Куда там! А вот я будто с разбегу о ту самую пресловутую стену приложился.
Нафаня переводя дух опустился в траву... Да, точно самую настоящую траву, а не гнилой мох, слава... Хм... Вот, даже и не знаю уже, кому. Амбал о чем-то глубоко задумался, шевеля губами.
Я кастанул на себя «Лечение» и потрогал пальцем почти мгновенно переставший кровоточить, разбитый в лепешку нос. Поморщился. Нос все еще болел. Так, где-то там у меня было «Обезболивание»... Эх, жаль линейка быстрого доступа такая коротенькая.
- Фто это было? - спросил я домового.
Тот поперхнулся очередным глотком из огромной для него бутылки. Сунул ее в руки автоматически принявшему тару Нафане. Пристально посмотрел на меня и ткнул указательными пальцами в разные стороны. Левой рукой указал вправо, а правой - влево.
- Не догодалси, чай? Он. Евоно энто колдунство поганое.
- Чье?
- Тебе ли не знать... Уж я-то вижу, в тебе две силы... Сила белая и сила черная. И черная сила сильнее. Тьмою зовется. А Тьма, она завсегда с Тленом рука об руку идет... - ну вот, подумал я. И этот туда же.
- Тлен? Тлен... Этот... как его... Разло...?
- Не говори! Не говори энтого имени! Призовешь, будет худо! И даже тебе, не посмотрит, что союзник!
- Почему? Да что такого страшного?
- Ты, Задрот Дозрелович, как бы сказать... Не определился с путем еще... То ли Тьме служить будешь, и Свет ей на службу обратишь, то ли наоборот... Да мне то все равно, я всех почитаю, все силы уваживаю... И в бою энтом не участвую, в сторонке я. Битва моя ни за кого, а токмо за дом родимый... Хм... Валенок родимый, да... Вот, врагам валенка задам по первое число. А вражда прочих... Добро-Зло, Свет-Тьма... То не мое. А энтот... Колдун.
- Так он бог, или колдун? Раз и Велеса и Лесеня одолел - верно бог?
Домовой покачал головой.
- И Лесень, и Велес, и Триглав, и Ярило... И все прочие... Были когда-то людьми. Ну может и не совсем людьми, а вот, как ты. Призванными. Или обращенными, как я. И каждый свой путь избрал. Кто-то ушел, кто-то остался. И теперь для нас всех они - конечно боги. Сложная энто тема, хвилософическая. А я домовой неграмотный, мало образованный. Только чаго от Яги да Гули нахваталси - то и знаю.
- То есть, все языческие боги - игроки?
- Игроки... Да... Играют они нашими судьбами, не ставят и в грош... - вздохнул домовой. - Яга не очень любила про энто говорить. А Гуля... Та только хихикала да скалилась. Ну, и во сне еще бредила... Я ведь много раз над нею с подушкой стоял, удушить собиралси... Да так и не решился, горе-домовой. Хозяйка все же. Э-эх... Кабы знать, что по ее милости в валенок переехать придется, не колебался бы. Ни мига.
- Таааак... Ладно. А что ты там о Раз... ну, этом самом... - я повторил жест домового, - говорил? Почему он опасен?
- Разум его истлел, вот почему. Безумен он. Может стал таким на своем Пути, а может по нему пошел потому что дураком был... Не ведаю. Насылает силу свою и рабов ему присягнувших на все и всех. А иногда просто сливает лишнюю силу куды придетси. Я уже видал такое раз, Яга тогда неделю болела... Да ты же и видал, лес опоганен. Кто долго там живет, тоже гнилью заражен становится. Дана ему власть над плотью, а через плоть и над духом. Та же Гуля, как я от нее же в сонном бреду слыхал, не всегда такой была. Страшные проклятия над ней висели, так-то...
Вдруг речь домового прервал громогласный вопль Нафани. Пока мы отвлеклись, холоп глотнул из переданной ему на хранение бутыли. Теперь он с криками катался по земле, кашляя, плача и держась руками за живот.
- Баааариииин! Кончааааюсяяя я бааарииин! Ой, плохо, ой, немогууу... Бааарииин...
- Уууу! Остолоп рыжий! - вскричал домовой. - Уууу!!! Это же надо, а... Змеиной воды хлебнул, да без наговора... Уууу... Лежи! Лежи ровно окаянный! Скоро легше станет... Задрот Дозрелович, помогай! Шуйцу, шуйцу держи! А я десницу! Поколечится ведь, бестолковый!
Действительно, Нафаня уже не орал, не жаловался. Он тихо и бессвязно выл, разрывая на себе одежду, явно намереваясь доцарапаться до желудка, вырвать его, и хоть этим облегчить невыносимую боль.
Домовой, выказав неимоверную для своих габаритов силу (интересно, сколько у него в нее очков вложенно?) прижал правую руку рыжего амбала к земле. Я навалился на левую. Нафаня подергался, но видно, силы уже покидали могучее тело. Меня лишь пару раз подбросило, но уцепился я крепко, и Нафаня затих, не сумев меня сбросить.
Ненадолго.
Прошло с четверть минуты. Он начал размеренно биться затылком о землю. Я уже испугался, что он сейчас начнет попеременно то умнеть, то дуреть, но обошлось. Наверное, ни один из ударов в шишку мудрости не пришелся.
- Что это он выпил-то? - спросил я у домового.
- Змеиная водица... Сильное зелье! От ядов да отровлений помогает. Любых.
- Ты же его хлебал!
- Дык оно же на спирту!
- А почему не крючился?
- Так я же домовой! А не мужик сиволапый! Да и наговор знаю «Змеиная водица, отравы изведи, тобой позволь напиться, ну заяц погоди»!
- А при чем тут заяц? - тупо спросил я.
- А я знаю? Заговор такой. Яга научила.
- Хм... А с ним что? Долго он еще биться будет?
Домовой философски пожал плечами.
- Наверное, пока не помрети...
- Как так?!
- Ну, а как... На смерть, как же еще... Но может и превратится в кого. Но это вряд ли, для превращения Корневик Верховика жевать надо... Или Верховик Корневика проглотить, не помню точно. Домовой я, а не знахарь, чаго пристал?
- Как ему помочь-то?
Бар жизни Нафани постепенно пустел, но как-то скачками. Причем почему-то иногда самостоятельно восполнялся. Как мне показалось, при каждом ударе затылка о землю. Потом ни с того ни с сего, резко падал, и снова по капельке наполнялся... Какой у меня, однако, холоп интерееееесныыый...
Вообще, все со мной в последнее время происходящие напоминает параноидально-шизофренический бред. И Нафаня в него органично вписывается. Но... это уже через чур. Может, в голове у него открылась космическая чакра через которую, то ум, то здоровье, то жадность лезут?
Или это не у него чакра открылась, а у меня? И лежу я сейчас где-нибудь в плате с мягкими стенками, укутанный в рубашку с такими длииииннныыыми рукавами. А заботливые санитары устав от безумных криков готовят очередной укольчик...
Я мотнул пернатой головой отгоняя депрессивные мысли. Тьма внутри меня согласно заворчала.
Я уже готовился кастануть на холопа «Лечение», когда он самостоятельно сел, распрямив руки. Нас с домовым отбросило, будто катапультой. Домового подальше, меня поближе. Но все же ощутимо.
- Нафаня? - я глянул в лицо отравленцу и ужаснулся. Закатившиеся глаза щеголяли белками без всякого намека на зрачки, но зато с красно-желтыми прожилками. Белые губы быстро облизнул длинный раздвоенный язык. Мне показалось, он им и уши облизнул, тоже побелевшие, кстати. Вообще, Нафаня побледнел так, что со мной по коллору почти сравнялся.