Выбрать главу

С именем Шушарина у меня связана одна длиннейшая поучительная история.

Чуть ли не с первых дней работы я «взъелся» на конструкцию так называемых зубчатых муфт, которые были регламентированы для применения в наших разработках соответствующими заводскими стандартами (в то время – нормалями), с разъемными корпусами, силовыми призонными болтами, рассчитанными на передачу полного крутящего момента, и прочими схемными и конструктивными недостатками. Я стал жаловаться кому только мог из начальствующих лиц и предлагать изменить конструкцию указанных муфт. В том числе обратился и к Анфимову, но получил облеченный в вежливую форму отказ. Другие начальники так прямо не отказывали, но и ничего не предпринимали, не желая портить отношений с признанным богом-редукторщиком. Прошел первый десяток лет. И вот, в связи с появлением столь же бездарного министерского стандарта на такого типа муфты, встал вопрос о пересмотре заводских стандартов. Работа была включена в план. Через пару лет появились стандарты на новые муфты… кое в чем подправленные на основе наших замечаний, но опять с пресловутыми разъемными корпусами и кучей других недостатков. Настолько грубых, что мы вынуждены были в массовом порядке начать разработку оригинальных чертежей на аналогичного назначения муфты взамен стандартных. С точки зрения государственных и заводских интересов творилось форменное безобразие, можно сказать – преступление. Наши конструкторские доводы, в том числе и самих приводчиков, включая Шушарина, против стандартных муфт были непрошибаемы… но непрошибаем оказался и авторитет Анфимова. Ничего не мог с ним сделать я даже тогда, когда его подразделение оказалось в прямом моем подчинении, как заместителя Главного конструктора. Приказывать столь уважаемому человеку было как-то не удобно, а уговорить – невозможно. Пришлось ждать до выхода его на пенсию.

Начальником бюро привода был назначен Шушарин, и мы немедля, несмотря на годы «перестройки» и начавшийся развал завода, в явно не подходящей для того обстановке, разработали и выпустили новый стандарт на муфты, в котором был учтен (не побоюсь сказать, – учтен абсолютно весь) накопленный в этом деле опыт. Вот к чему может привести неуемный догматизм и педантизм умного человека! Сорок лет возни, бесконечных споров и колоссальных трат сил и денег на проблему, которая по сути дела не стоила выеденного яйца.

Не зря говорят, что «идеи» умирают со смертью их авторов. А убивают эти «идеи» порой рядовые, не наделенные никакими высокими званиями и титулами труженики.

Аркадий Михайлович последний из четырех моих приятелей, с которыми я сошелся, после выхода на пенсию, еще и на чисто бытовом уровне. Сегодня не осталось в живых ни одного из них. Ни Муйземнека, ни Скобелева, ни Вальтера, ни Шушарина.

11.08

А. А. Баталкин пригласил меня посетить его сад. Я бывал там уже не раз. Ездили мы обычно автобусом, а ныне решили поехать на урал-машевском трудовом поезде, так названном в довоенные еще годы, Это оказалось более удобным и более поэтичным, т. к. поезд останавливается почти прямо у садов в лесу.

Александр Александрович мой сверстник, но поступил на завод на три года раньше меня, в 1947 году, после окончания техникума. Затем служил в армии, вернулся и учился на вечернем отделении Политехнического института. Мы с ним проработали всю жизнь и сделали массу добрых оригинальных разработок. Давненько не виделись, а потому при встрече опять было что вспомнить.

Он всегда был легок на подъем, с большой заинтересованностью относился к любой более или менее полезной идее и чуть не с авторской настойчивостью и проникновенностью брался за ее практическую реализацию. Никогда не выражал сомнений, не задавал глупых вопросов, а только те, что направлены были на дело и его быстрейшее завершение. Замечания и советы по ходу работы воспринимал, как свои собственные, и «шлифовать» конструкцию готов был, казалось, до бесконечности даже на самых над ней последних стадиях работы. Никогда не рассуждал при этом о возможных потерях чисто личностного порядка. Главным считал создание добротной конструкции, и в этой части был полным моим единомышленником.