– Путем мгновенного изменения центра вращения системы принудительным ограничением, в нужном нам положении, взаимного перемещения двух элементов рассматриваемого механизма, – ответил я, ткнув указкой на соответствующий узел чертежа.
И тут же получил от И. Б. следующий, столь же нестандартный и ничуть не менее восхитивший меня, «каверзный» вопрос.
– Вы сказали «мгновенного изменения». Но тогда по законам механики в вашем механизме неизбежно возникли бы бесконечно большие нагрузки. Не так ли?
– Ваше замечание справедливо. Только я хотел бы отметить, что слово «мгновенно» я употребил здесь, признаюсь, не совсем корректно. На самом деле, как и положено в реальной действительности, в силу упругой податливости элементов механизма, а в данном конкретном случае еще и за счет установки на показанном мной чертеже специальных для того амортизирующих пружин, изменение центра
вращения происходит, конечно же, не мгновенно, а за вполне определенное время и на пути, обеспечивающих допустимый уровень расчетных нагрузок на механизм.
Такая четкость в постановке вопросов Дедом и моих на них ответов вызвала массу уточняющих более мелких замечаний и уточнений со стороны остальных членов комиссии, в ходе которых все забыли о политике, технике безопасности, экономике и всей прочей казенщине.
Придуманный сценарий полностью подтвердился и обеспечил мне блестящую защиту. Однако… не без помощи. Не будь Деда, «план» мог бы провалиться или проиграться не столь эффектно. Превратиться в заурядную защиту. В масштабе ценностей периода студенческих лет И. Б. явился мне просто гениальным мужиком.
14.05
Получил от Марка увлекательнейшее послание о «Краткой, но полной трагизма, истории рукописи второй книги трилогии «Мальчик, мужчина, старик…».
«Первый экземпляр рукописи я отнес в издательство «Интер-мет». Руководство его, в бытность мою Главным конструктором, относилось ко мне с большим уважением и в память о прошлом рукопись приняло. Этому способствовало также ходатайство президиума Российской Инженерной Академии, почетным членом которой я был избран года три тому назад. Рукопись включили в план, но затем кто-то свыше ее оттуда вычеркнул. Теперь издательство, говорят, собирается ее включить снова. Издание можно было бы ускорить, если найти 2000 долларов (американцы, сволочи, и сюда лезут!). Короче, дело если не совсем безнадежное, то, во всяком случае, крайне затяжное.
Второй экземпляр летом прошлого года я представил в Союз Писателей России. Известно, что Россия по числу писателей, приходящихся на душу населения, намного превосходит все остальные страны мира, причем писатели у нас размножаются со скоростью мухи-дрозофилы. Поэтому сейчас одного Союза, как было в СССР, оказалось мало, и ныне их стало три. Размещаются они все на улице Воровского (ныне – Поварская) в доме Ростовых, описанном Л. Толстым в его знаменитом романе.
В один из этих СП я и заявился, застав там в маленькой скудно обставленной комнатенке живого и очень симпатичного молодого человека Сергея Александровича Гонцова. Мы как-то сразу приглянулись друг другу. Раскрыв рукопись на первой попавшейся странице, он окинул ее взглядом и заявил:
– Добротная проза! – Записывая мой адрес, он высоко оценил мое проживание на улице Пушкина, справедливо полагая, что это меня ко многому обязывает.
– Позвоните мне недельки через две-три, – сказал он на прощание. Я позвонил через месяц. Гонцов узнал меня и стал взахлеб нахваливать рукопись:
– Прекрасно! Мне понравилось! И еще одному другу, я ему показал, – тоже! Обязательно что-нибудь придумаем!! Звоните через две, три недельки! – Я опять позвонил через месяц. Тон Гонцова был менее восторженным:
– Как Ваше здоровье? – поинтересовался. Я ответил стереотипно:
– Стараюсь не прислушиваться.
– Вы не обижайтесь, но такие дела быстро не делаются. Я хочу показать вашу работу лучшему стилисту в России. Не обижайтесь, звоните. – Я заверил его, что нисколько не обижаюсь, наоборот, чрезмерно благодарен, что он занимается моим творением.
Перед ноябрьскими праздниками я позвонил снова. Трубку сняла женщина.