Что делать с рукописью? Для журнала не годится, будет вся искромсана. Согласен ли ты на такое, например, только про Уралмаш и эпопею про трубный стан для Миля?
Но ведь какая работа, если согласишься! Тем более, без компьютерного варианта, к которому уже все привыкли и по-другому работать не мыслят.
Рукопись, до твоего звонка, подержу у себя».
10.07
Вчера с Галей принимали Аню, внучку покойного моего друга Володи Шнеера. Она приехала из Голландии со своим мужем Хольге-ром, немцем по рождению, работающим там по контракту. Были ее родители (Лена и Анатолий) и Таня – младшая дочь Володи.
Как попала Аня в Голландию? Только благодаря природной тяге к труду и знаниям. Познакомилась она с Хольгером на свадьбе его приятеля, состоявшейся здесь у нас в Екатеринбурге, куда она была приглашена невестой и, вероятно, по соображениям явно житейского свойства – в силу ее достаточно высокого интеллектуального уровня и отличного знания английского языка. Там, на свадьбе, она и произвела надлежащее впечатление на Хольгера – холостяка, уже в приличном возрасте (ему за тридцать) и с определенным положением (к моменту знакомства, кажется, он уже имел звание доктора). Года полтора, пока Аня заканчивала свой медицинский институт,
они прожили в ожидании. А после, как в доброй сказке, в день ее защиты, справили свадьбу и сразу же укатили к месту его работы, где для молодой была приобретена взамен холостяцкой новая семейная квартира. Тогда, год назад, перед их отъездом, в том же составе и примерно в такой же хороший летний вечер, как и вчера, я их пригласил к себе, в наш как бы отеческий дом, вместо деда.
Весной Лена с Анатолием побывали в Голландии и в Германии – у родителей Хольгера. На днях молодые приехали сюда с ответным визитом. А вчера вот пришли к нам.
Пошли разговоры, как водится, о жизни там и у нас, впечатлениях от поездки в Голландию и Германию родителей, о работе Хольгера и занятиях Ани по подготовке к будущей врачебной деятельности. За прошедший год она в совершенстве освоила разговорный голландский язык (знание местного языка является одним из обязательных требований к тамошней врачебной деятельности) и в порядке закрепления весь наш застольный разговор переводила, пользуясь только им, вторым теперь для нее родным языком. Хольгер же в знании русского за прошедший год явно не преуспел. Это обстоятельство позволило родителям Ани свободно рассказывать о своем зяте, его увлеченности науками, в том числе математикой, порой полной отстраненности от мира и частом пребывании в состоянии отвлеченных размышлений.
Далее, уже в рамках общей беседы, как и в первую прошлогоднюю встречу, перешли на воспоминания о нашей молодой жизни, о друзьях, о самом их деде – Володе.
Он прожил интересную, насыщенную жизнь. Взял от нее все, что можно: и радости, и горести во всю меру своего данного ему природой характера. Испытал невзгоды предвоенных и военных лет. Рано лишился отца, пережил эвакуацию, мальчишкой работал молотобойцем. Затем служба в армии, работа и учеба в институте уже в зрелые годы. Становление инженера – в свое время известного специалиста в области весоизмерительных средств.
Нельзя сказать, что у него был совсем приятный характер. Иногда он до ограниченности был упрям, не в меру любил правду, а она не всегда нравится, что доставляло ему немало неудовольствий и неприятностей. Однажды это его качание «правды» довело директора Института метрологии до того, что он снял его с начальника лаборатории, перевел в рядовые инженеры и в два раза снизил оклад. Но… не учел заводного характера им наказанного. Шнеер подбил сотрудников и накатал на директора обстоятельную, весьма объективную, коллективную жалобу в Обком партии. Обидчик слетел со своего поста, естественно, со значительно большим шумом и большими последствиями. Однако и Володя уже был в летах, отступил и устроился на работу
лишь в качестве начальника небольшой ведомственной весоремонт-ной мастерской. Места хлебного, но, конечно же, совсем не престижного. Потому, вероятно, и здесь не удержался и перессорился со своим новым начальством. Попал в одну неприятнейшую историю, быстро сдал и очень скоро умер. Умер утром за своим служебным столом легко и красиво, как и жил, этот жизне- и женолюбивый человек. Был за ним такой грех: мимо чужой юбки он, будучи в дееспособном возрасте, мог пройти лишь с великим для себя трудом.
08.08
«Дорогой Марк!
Возвращаюсь к своим впечатлениям о твоей второй книге. Ты пишешь как настоящий писатель – профессионал. Что стоят только твои краткие характеристики действующих лиц. Целиков, Химич, Краузе, Манкевич, например, – просто бесподобны!