А кроме того, у нас еще масса совпадений и чисто житейского плана.
Марк приводит в своей книжке идиллическое описание довоенной поездки со школьными приятелями на рыбалку в небольшую деревушку Боярку на берегу реки Пышмы, а в этой деревеньке и, похоже, в тот же год, и, такое впечатление, на уровне почти фантастики, чуть не в том же доме, вспоминаю… отдыхал мой родной дядька, и я у него там неделю гостил.
Рассказывает про любимого преподавателя литературы и английского языка Льва Васильевича Хвостенко, а он оказывается… родным братом отлично мне известного ныне покойного горного инженера Виктора Васильевича, с которым мы за свою жизнь выпили не одну
бутылку вина и от которого, задолго до Марка, я знал о трагической истории этого семейства и аресте их отца – торгпреда СССР в Англии.
Повествует о своих дружеских отношениях с Н. В. Байбузенко, а его родная тетка Нина Георгиевна Колосова, с которой он жил на Эльмаше, в предвоенные годы… была самой любимой моей учительницей и привила мне любовь ко всем точным наукам и вообще способность к осознанному, как мне хотелось бы считать, мышлению.
Сводит меня со своим школьным другом Леном Шляпиным, а его жена Марина, выясняется… давняя знакомая по институтским еще, пятидесятилетней давности, временам.
Или несколько из другой области, нас объединяющего. Например, судя по его писаниям, достаточно неравнодушное (вне работы) отношение обоих к женскому полу. Что-то из похожего было еще, но позабыл.
25.11
Долго, чуть не год, ждал звонка от Харламповича: считал, что реакция на нашу последнюю встречу, организованную по моей инициативе в конце прошлого года, должна теперь исходить от него. Несколько даже обиделся, но вчера не выдержал, позвонил сам. Спрашиваю Георгия, а мне в ответ: «Его нет, он умер в июне». Осталась эта декабрьская прошлого года встреча. Он был парализован, но ходил по квартире. Я нашел его в здравом уме и при прежней всегда изумлявшей меня превосходной памяти. Мы выпили с ним по рюмке вина, поговорили, повспоминали о разных прошлых историях и встречах, нынешней жизни и наших детях. На прощание, в доказательство своих способностей, прочитал достаточно длинные неизвестные мне стихи. Со стихами он вошел в мою память 57 лет назад, со стихами в ней и остается. Химик по специальности, гуманитарий по призванию.
28.11
После долгих муторных и унизительных для меня телефонных разговоров, получил от Ильенкова: «Рукопись прочитал, она нам не подходит». Я не стал разговаривать и повесил трубку. Это какое-то сборище тупых и безответственных людей, думающих одно, говорящих второе, делающих третье. Моя настырность проистекала как бы из желания полностью убедиться в подобной их оценке. Однако, отвлекаясь от безобразной внешней формы моих редакционных переговоров, я тех, с кем имел дело, понимаю. Современной публике, к сожалению, надо либо известное имя автора, либо бульварщину.
Посоветовал Марку издать вторую часть своей трилогии в «подарочном» количестве экземпляров, и за свой счет. Надо признаться,
что все мы не писатели и приятны друг другу больше, думаю, именно в силу не раз упоминаемой мной собственной «сопричастности» к общему для нас делу и к знакомым именам.
08.12