Днем телефонный звонок.
– Владимир Александрович, здравствуйте. Говорит Сонин Лев Михайлович, я из нашей писательской организации и хотел бы с Вами встретиться, как это сделать?
– А в связи с чем? И почему со мной?
– В связи с юбилеем Уралмаша, а фамилию Вашу мне назвал М. А. Рассаднев. Так когда и где?
– Да хоть сейчас. Вы можете подъехать?
И получив от него согласие, назвал ему адрес, поведал, как лучше до меня добраться, и упомянул характерную особенность моего дома – соседство с Кировским универсамом, что на углу улиц Стахановская и Уральских рабочих.
Продействовал он, как типично российский человек. Из сверхобстоятельной моей адресной и маршрутной информации он больше всего запомнил последний признак… и, с помощью такого же класса консультантов, проехал из города на трамвае вокруг всего Уралмаша и вылез у нашего второго Кировского… но на ул. Машиностроителей. Тем не менее, заявился ко мне в точно названное им время. Пройдя в мою комнату, он, не взглянув вокруг, тут же уселся на указанный ему стул спиной к книжным полкам. Первый его вопрос о том, как я отношусь к Фрейду, был настолько неожиданным и странным, что я не разобрал сначала, о ком он говорит, и даже переспросил его. Тут он, слегка повернувшись, повторил вопрос и бросил взгляд на стоящую за стеклом книжку Фрейда, которую, значит, он успел заметить. Я ответил кратко, примерно в виде у меня написанного про Фрейда и власть. Он остался доволен, но не преминул уточнить на счет власти, что лучше ее заменить на человеческую устремленность к проявлению своего Я, на извечную, по Кропоткину, устремленность к личному преобладанию и власти над другими, что и было к еще большему его удовольствию мною тут же подтверждено. В таком философском духе у нас и пошел с ним разговор, лишь изредка прерываемый краткими вопросами об Уралмаше и конструкторской работе.
Чуть не трехчасовая беседа еще сильнее укрепила непроизвольно возникшую при встрече мою к нему симпатию. Он оказался человеком искренним, знающим себе цену, в меру критичным и, вместе с тем, умеющим что-то из ему понравившегося похвалить, но и тут – не без отдельных вполне уместных замечаний. Простым в общении
и обладающим способностью поддержать умело и со знанием беседу на любую тему. Главное же, что произвело впечатление, это его постоянно чувствующаяся душевная открытость. Окончил он наш Горный институт, работал лет 15 геологом, а затем, после какого-то трагического случая, перешел на оседлый образ жизни и стал писателем. Сейчас он заключил контракт на подготовку юбилейного, к 70-летию, издания книги об Уралмаше.
Понравилась мне одна его мысль о России: «То, что она территориально уменьшилась, – сказал он, – даже хорошо. За прошедший период мы израсходовали весь потенциал на войны и расширение границ вместо того, чтобы заняться, как это давно стали делать другие, внутренними проблемами и обустройством жизни на своем пространстве. Так что нам еще, может, и подвезет». «Да, – добавил я под его одобрительную реплику, – разве после того, как заберемся, более или менее, на очередной виток исторической спирали».
16.12
Три дня назад, хотя и после болезни, но как-то неожиданно скончался Альфред Александрович Вальтер. Сегодня его хоронили. Было много сказано теплых о нем слов, особенно, со стороны родственников второго поколения, которые все подчеркивали ум, мудрость, добрые и правильные по жизни его советы.
В моих же глазах он слыл настырным спорщиком даже по самым очевидным вещам. Спорил он на работе, спорил и в быту. Его аргументация в защиту оспариваемого была почти всегда слаба, а порой и вообще не выдерживала элементарной критики. Я уже упоминал об этом его «качестве», которое он частенько и особо наглядно последнее время демонстрировал нам при встречах в саду у Скобелева. Сколько бы нас не было, мы все выступали как единомышленники, лишь Вальтер упорно оказывался на другом, против нас, берегу. Причем забирался на него настолько нелепо, что мне часто казалось: а не разыгрывает ли он нас, изрекая какую-нибудь свою нелепость?
А ведь, может, разыгрывал. И если так, то разыгрывал весьма талантливо. Но зачем?
Вечная ему память.
22.12
Вчера устроил мальчишник по случаю 75-летия. Были: Нисков-ских, Башилов, Орлов, Бакунин и сотрудники из бюро, с кем начинал работу, а затем продолжал ее вплоть до выхода на пенсию. Приехал из Тагила бывший первый начальник цеха прокатки широкополочных балок В. С. Губерт, с которым мы сошлись близко при пуске универсального
балочного стана (УБС) и как бы продолжили эстафету приятельских отношений между Г. Л. Химичем и С. В. Губертом-старшим, возникших за 25 лет до таковых наших, на базе пуска первого уралмашев-ского рельсобалочного стана. Приезд Вальдемара Станиславовича был особенно знаменателен, поскольку четверть века назад состоялся, кроме того, еще и официальный пуск УБС. За несколько дней до этого я был по своим делам в цехе прокатки широкополочных балок. Позвонил Губерту и попросил его подойти в цех и пройтись по нашему «детищу». Мы прошли с ним вдоль всего цеха и нашли стан в его фактически первозданном проектном виде.