Вечером еще один калининский финт. Стоим в фойе актового зала в компании нескольких знакомых студентов, в пяти шагах от нас директор института Качко. Калинин неожиданно и громко: «А хотите, я поздороваюсь с нашим директором, думаете слабо?». И еще что-то, пока директор не выдерживает, не подходит сам и, бросив: «С удовольствием», здоровается с Калининым, со всеми остальными и поздравляет нас с наступающим Новым годом.
Аналогичным хохмаческим способом в век сплошного советского дефицита мы покупаем в обувном магазине нужные нам туфли. А в читальном зале любимой библиотеки на улице Кировградской, которую посещали чуть не дважды на неделе по соображениям отнюдь не только читательским, получаем пользующуюся особым спросом новую книжку, и опять совсем не только для того, чтобы ее прочесть, но и кого-нибудь, из особ женского пола, удивить.
На остановке встречается с моей будущей женой, с которой я сам и он в то время были знакомы на уровне трамвайного кивка головой. Перекинулись парой слов, как она мне рассказывала, и Калинин, взглянув на соседнее с ними фотоателье, неожиданно спрашивает: «А ведь слабо тебе со мной сфотографироваться?» – «Почему?» – отвечает она, будучи из тех, кто за словом в карман тоже не лезет.
Фотография эта есть в нашем семейном архиве. Калинин на ней артистически в полуоборот к Галине и с любовным на нее взглядом. Года через три он подарил ее нам в день нашей с ней свадьбы.
Едем с ним в трамвае. Рядом молодая девица с синего цвета губами. Калинин, обращаясь ко мне и не глядя на нее, начинает о том, как нынче красятся, какое разноцветье довелось ему видеть на женских лицах, но ни разу – чего-либо, мазанного в синий чернильный цвет. Далее об этих цветах, пока девица не отворачивается от нас, не достает зеркальце и затем спешно не выскакивает из трамвая.
Калинин неплохо пел, обладал красивым баритональным тенором, мог взять любую ноту. Экспромтом, где нибудь в гостях, на улице, в ванной комнате во время бритья. В размере нескольких слов или одной-двух оперных фраз у него получалось превосходно. Но… приглашает он меня раз в нашу библиотеку на самодеятельный концерт. Объявляют: «Выступает Александр Калинин. Ария такая-то…». Выползает мой друг на импровизированную сцену будто на ватных ногах, руки не знает куда деть. Несчастный уже по самому своему появлению и внешнему виду. Таким же образом до умопомрачения плохо и поет. По наперед спланированному выступать он, оказывается, абсолютно не способен в силу упомянутой природной стеснительности, каковую он, зная за собой такой недостаток, гасил с помощью разных «вывертов». Таков Калинин один. А вот другой.
Посылают студентов на прополку не то моркови, не то свеклы. Мы занимаем место на стыке участков моего и его факультетов. Объединяемся с ним на одной приграничной полосе. Часов в 12 обнаруживаю, что на поле кроме нас никого нет, хотя у соседей и прополото хуже и осталось совсем не прополотого больше нашего. Предлагаю Саше сматываться. В ответ: «Как можно? Мы же получили делянку и обязаны ее закончить». Трудимся с ним одни еще часа два, если не больше.
Летом в деревне возвращаемся с прогулки. На поле мужики мечут большой стог сена. Говорю: «Давай поможем». Он соглашается, нас с радостью принимают в компанию стогометальщиков. Через какое-то время, по моим понятиям вполне достаточное для того, чтобы завершить труд, предлагаю попрощаться. Опять его обычное в такой ситуации: «Как можно? Ведь подрядились, не оговорив срока? Теперь надо до конца». Заканчиваем работу и уходим вместе со всеми поздним вечером.
По окончании института я направляюсь на Уралмаш, а Калинин на Уралэлектроаппарат. Но прежде мы решаем с ним поехать в отпускное турне на Кавказ и Черноморское побережье.
У нас 3000 рублей 50-го года и одно, благоприятствующее путешествию, обстоятельство – масса его родственников в Москве и на Кавказе, что позволяет нам значительно расширить планы и максимально эффективно использовать ограниченные финансовые возможности. Наш маршрут: Москва – Орджоникидзе (Владикавказ) – Тбилиси – Батуми – Зеленый мыс – Сочи – Москва – Свердловск. В первых четырех мы живем по два-три дня у его разных родичей. Из Орджоникидзе в Тбилиси едем на автобусе по Военно-Грузинской дороге. На Зеленом мысу под Батуми устраиваемся на неделю в дом отдыха тбилисского политехнического института. (Кстати, тоже имени Кирова, что неоднократно, при соответствующем музыкальном сопровождении, было студенческим сообществом обкатано в соревнованиях на «командное первенство»). В Сочи еще одну неделю живем в гостинице. Каждый день ездим на катере в Хосту к Валентине – молодой москвичке, преподавательнице английского языка, с которой познакомились по дороге из Зеленого мыса.