– И ты отдала?
– Мало отдала. Я оставила себе из нее тысячи четыре, так он их тоже выклянчил… В обмен на вот этот его старый, – махнула она рукой, – цветной телевизор.
– Подожди, так у него же в комнате, я заметил, стоит ведь какой-то? – Так то новый, который он купил. – На твои деньги, – добавил я. – Вероятно. – Ты что, с ума сошла? – спрашиваю ее. – А как бы ты поступил? Ему грозили, у него безвыходное положение было.
– Но ведь он же по-сволочному себя ведет, с утра до вечера каждый день только и делает дома, что пьет пиво. – До нашего разговора я увидел в углу на кухне до полусотни пустых бутылок, и на мой немой вопрос узнал от Светланы, что это недельная его норма. Тогда как раз был конец недели.
Слушал ее со слезами на глазах и не знал, что сказать, как ее успокоить. Умная женщина, и ни квартиры, ни денег от дачи (которая, по моим понятиям, стоит миллион, а то и больше рублей). Ничего – кроме «милых» родственничков. Истинно, ошибку легко допустить, но не только тяжело, а и совсем невозможно исправить. Ошибку одну. Здесь же она свершалась не по случайному затмению, не в один прием, что можно было бы еще представить, как-то осознать, а многократно, когда есть время и давно уже ясно, с кем ты связался. Да к тому же, при многоразовом предупреждении о совершаемых ею тех глупостях со стороны знающих жизнь людей. Остановись она на первой ошибке, пропиши одного Сергея, – давно бы от нее ушел или выгнала бы его элементарно по суду.
Осадок от рассказа отвратительный…
Надо разыскивать Калинина. Мои старые, десятилетней давности, телефоны не срабатывают: ни служебный, ни его последний домашний, ни квартирный родителей. Звоню Илье, сообщаю о своем приезде и прошу помочь разузнать название бывшей калининской конторы, ее телефон, с кем из нее можно связаться и узнать, по возможности, что-нибудь о Калинине. Через час он называет телефон, но персонально по Калинину, говорит, попросили связаться дополнительно. Выждав некоторое время, звоню туда сам. Мне сразу же сообщают все о Калинине и его последней жене, которой, оказывается, так же нет в живых. В части интересующих меня отдельных подробностей предлагают связаться с ее сестрой – Надеждой. Звоню.
– Надежда! Извините, что я Вас только по имени, но мне так Вас представили. Здравствуйте. Вы, наверное, в курсе? Я старый друг Саши Калинина, приехал сюда специально побывать на его могиле. Где он похоронен и как туда добраться?
– Похоронен он на Волковском кладбище, там же и моя сестра. Как разыскать? Я могу рассказать, но… – после небольшой паузы: – лучше давайте я туда Вас провожу сама, это будет надежнее и проще.
– Благодарю. Тогда я не буду сейчас задавать других вопросов.
Мы договариваемся о месте и времени встречи.
Забираю с собой Светлану, и к пяти часам подъезжаем к месту работы Надежды. Оказывается, ее маленький типографский офис располагается на территории Тяжпрмэлектропроекта, в котором работал Калинин. Знакомимся. Весьма импозантная особа, судя по поведению не то главный менеджер, не то сама хозяйка офиса. По дороге Надежда рассказывает.
– Калинин в то время был в Финляндии, а жена его, воспользовавшись отсутствием, уехала в отпуск, но по своей неорганизованности не оставила адреса. Вечером, в день Сашиного приезда из командировки, мне звонят с его работы и сообщают, что с ним случился сердечный приступ и его увезли в больницу. Утром я иду туда. Застаю его в приличном виде, много лучшем, мною ожидаемого. Завтра хочу его снова навестить. Только-только собралась к нему, опять телефонный звонок … «Калинин умер».
– Похоронили Сашу на восьмой день. Все разыскивали мою сестричку.
– А когда она умерла? – Года через два после Саши. – И оставила, Вам на попечение своего малолетнего сына, – добавляю я. – Да, Жене сейчас уже 16. Так что досталось мне прилично. Он не глупый парень, способности от отца, но разболтан до невозможности. Школу закончил, а дальше учиться не хочет. Трудно представляю его дальнейшую судьбу.
Подошли к кладбищу. Спрашиваю Надю:
– Как удалось их похоронить здесь, ведь оно, говорят, давно закрыто? – Верно, но у меня муж когда-то здесь работал, вот по знакомству и устроил.
– А сейчас где он служит? – задаю очередной вопрос, в ожидании, от названного места прежней работы ее муженька, услышать еще что-нибудь неожиданное. Точно:
– Где-то служит. Мы вскоре разошлись по идейным соображениям, не о чем поговорить, не интересно мне стало с ним. От него у меня собственный сын, тоже не радость. Работает плотником на сцене доморощенного клуба. Недавно еще и женился. Теперь к моим двум оболтусам добавилась в доме еще одна, не скажу, чтобы много лучше.